Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев Страница 2

— У меня сейчас мозги закипят, — уведомил я разговорчивую девушку. — Серьезно.

— Вот и хорошо. Это значит, что ты небезнадежен. Вставай и одевайся.

А ведь она права, гостиница, по меблировке видно. Причем, похоже, вполне респектабельная. Номер небольшой, при этом мебель в нем дорогая, качественная, очень хорошей работы. Опять же, рамы на окнах не пластиковые, а деревянные, это кое о чем мне говорит. Классические традиции, стилизация под старое доброе время, все такое. А подобное всегда стоит дорого.

Несколько лет назад мне довелось поработать в мебельном салоне, ориентированном на богатого клиента, потому в этих вопросах разбираюсь если не на профессиональном уровне, то недалеко от него. Я вообще всегда охотно учусь всему новому, главное, чтобы такая возможность представилась.

— Давай еще раз и с самого начала. — Я встал с узкой и жесткой кровати, обнаружив при этом, что из одежды на мне имеются одни трусы. Впрочем, логично, я же спал. Одно только плохо: убей — не припоминаю, как ко сну отходил. Мои воспоминания кончались на том, что я решил за хлебушком в соседнюю «Пятерочку» сходить. Ну и пивка взять до кучи. — Мы непонятно, где…

— Слушай, иди в жопу, а? — перебила меня девушка, уже усевшаяся на стул. — Я все эти логические выкладки делала не раз и не два, пока ты дрых. Так и эдак прикидывала, в окно глядела, сначала пыталась дверь открыть, потом в нее долбилась полчаса, весь номер обшарила и так далее. Вот только ясности не прибавилось, Тёма. Ни на грамм. Вопросов море, ответов ноль. Именно потому я очень хочу попасть на собрание, которое начнется… Э-э-э-э… Через четырнадцать минут, может, хоть там что-то объяснят. Да одевайся ты уже, блин!

И она с беспокойством глянула на часы, висевшие над дверью. Красивые такие, с резным корпусом и большими пузатыми стрелками. Без пятнадцати три, однако. Похоже, что дня, за окном-то светло.

— Слушай, ты меня с этим собранием задрала уже, — не выдержал я. — Можно подумать, что без меня ты туда пойти не сможешь!

— Не смогу, — стукнула кулаком по столу Инна, причем с такой силой, что графин на нем подпрыгнул. Кстати, зачетный такой графин, зеленоватого стекла, отличная стилизация под девятнадцатый век. Тонкая работа. — Этот хрен с горы так и сказал: «Вы двое непременно должны явиться вместе». Прямо интонационно выделил эти слова, а потом добавил, что именно поэтому в моих интересах тебя разбудить как можно скорее. Мало того — после он сообщил, что в случае опоздания мы оба будем вычеркнуты из списка. Не знаю, что за список, но чую — нам в нем следует остаться.

— Что еще тебе рассказал серьезный господин?

— Больше ничего. Потом он ушел, причем дверь на ключ не закрыл, только теперь мне уже неохота в одиночку из номера выходить. Вдруг я снова с этим вестником встречусь? Знаешь, он прямо жуткий, от него то ли холодом тянет, то ли могилой. Да ты натянешь, наконец, штаны или нет? Что ты их, как младенца, тискаешь?

— Скажи, а как ты тут оказалась? — Я выполнил просьбу своей собеседницы, с некоторым удивлением отметив, что черные, чуть зауженные брюки с золотым кантом оказались мне не просто впору, а прямо тютелька в тютельку. — Или даже не так — ты чего последнее помнишь до того, как начала в окно глядеть и в двери долбиться? Я вот почти ничего. Из дома вышел — и все. Как отрезало.

— Приблизительно та же фигня, — буркнула Инна, насупившись. — Позавтракали мы с Вадей в гостишке, она, правда, попроще, сели в машину, выехали на трассу — и пустота. Очухалась тут, вон на той койке, по соседству ты храпишь.

— Хорош врать, я не храплю.

Белоснежная сорочка тоже идеально подошла мне по размеру, причем качество материала, на нее пошедшего, было выше всяких похвал. Дорогую и качественную одежду я всегда любил, потому в ней, как и в мебели, разбираюсь.

— Хорошо, сопишь, — поправилась Инна. — Да какая разница? Главное — отсюда выбраться, больно мутное место. Ну или хотя бы до телефона какого-то добраться. Мне бы только один звонок сделать, а дальше все решится быстро и четко.

— Мне проще. — Я затянул узел галстука, такого же, как у Инны, и взялся за пиджак. — Звонить особо некому.

— Что так? — не без легкой издевки осведомилась моя соседка.

— Ну, вот так. Родни никакой нет, друзей, пожалуй, тоже. Так, приятели. Встретились, выпили, на бильярде погоняли да разбежались. Одинокий я. Бобыль.

— Ну а как же? — Инна изобразила не вполне приличный жест при помощи рук и движения бедрами. — Или ты не по женской части?

— Почему? По ней. — Я натянул на себя пиджак и поправил золотистую металлическую полоску с именем «Артем». Надо же, думал, что он точно будет великоват, но нет, снова всё впору. — Но ты же не хуже меня знаешь, что в какой-то момент все ваши проблемы непременно становятся проблемами мужчин, а проблемы мужчин — это не ваши проблемы. Мне лишние заморочки не нужны, и без того жизнь нелегкая, потому я предпочитаю продажную любовь. Так проще и удобнее. Собственно, я почти готов, так что можем идти, мадам торопыжка.

Присев на кровать, я вставил ноги в лакированные туфли и принялся завязывать шнурки.

— Мадмуазель, — поправила меня Инна, вставая со стула. — Хотя, с другой стороны, я в разводе. Интересно, а звание «мадмуазель» после него возвращается? Или это как девственность, в определенном смысле одноразовая штука? Господи, какая ерунда в голову лезет, а? Наверное, я от тебя тупостью заразилась.

В тот же момент я встал с кровати, сделал шаг вперед, развернул девушку к себе, и припер к стене, не особо заботясь о том, что она крепко о последнюю спиной приложилась. Да и на то, что Инне не понравилось, когда моя рука легла поперек ее горла, тоже было наплевать.

— Слушай, я человек спокойный и мирный, без нужды никого пальцем не трону, но при этом очень не люблю, когда на мне оттачивают остроумие, приручают или ставят опыты из серии «насколько его терпения хватит». Потому давай договоримся вот о чем: пока мы с тобой