Сны разума - Дари Псов Страница 2

на ствол, а там, в гладкой поверхности, отразилась комната. Белая, стерильная. Я перевёл взгляд на мир и увидел, что стою на краю чего-то огромного, бесконечного. Это был не просто обрыв – это была граница между мирами. Я обернулся и увидел, что за мной стоит фигура. Она была высокой, согнувшейся, её очертания размывались, как будто она была сделана из тумана. Человек в белом. Его лицо было скрыто тенью, но я чувствовал, что он смотрит на меня. Нет, в меня. В его руке был предмет – что-то вроде ключа.

– Это твой шанс, – сказала фигура, протягивая ключ.

Мой офис

Пробуждение – это всегда компромисс с дьяволом. Ты возвращаешься из небытия, но не полностью, оставляя в тёмных глубинах сознания что-то важное. В этот раз это был сон о последнем нерешенном деле, который бы остался на моей совести, но пока я топил её в бурбоне. Неделя назад, но мне казалось, что я приходил в себя столетие. Теперь тот разум был мёртв, моё расследование вместе с ним. Пси-охотники добились своего.

Я открыл глаза в своём кабинете, и мир вновь обрёл свои края: серый свет резал щели жалюзи, тишина, лишь изредка нарушаемая скрипом старого вентилятора, и запах старого табака, въевшийся в стены так глубоко, что, казалось, он стал частью структуры здания – его можно было курить вместо сигарет. На стене висели часы, которые давно остановились, но продолжали тикать.

На краю стола покоилась пустая бутылка бурбона, перевёрнутая, как время. Этикетка – "Old Foggy London" – напоминала о чём-то, что я предпочёл бы забыть. Стакан с мутной лужицей смотрел на меня с укором. Тот ещё завтрак чемпиона. Голова отозвалась тупой, навязчивой болью, будто насмехаясь: "милый, я дома". Груды бумаг плодились вокруг, как плесень. Плесень тоже присутствовала.

Дверь скрипнула, и в кабинет вошла она.

– Спишь на работе, как всегда, – её голос обволакивал мою небритую комнату.

Джоселин. Фамилию я никогда не запоминал, да и не пытался. Моя ядовитая секретарша и, по совместительству, самое близкое, что у меня есть к якорю в этом хаосе, который другие называют жизнью. Чёрное платье обтягивало её, как ночь, тонкие бретели почти невидимо сливались с кожей, губы, окрашенные в цвет спелой вишни, и взгляд, который мог бы разрезать стекло. Её каблуки стучали по полу, как метроном, отсчитывающий время до очередной катастрофы.

– Я не спал, – буркнул я, протирая глаза. Нужно поддерживать репутацию паршивого босса. – Я медитировал.

– На виски? – она швырнула на мой стол тонкую папку с бумагами. Бумаги выглядели официально, с острыми углами и тугими шрифтами. Такие документы никогда не приносят ничего хорошего. – Тебе новое дело.

– Нет, – отозвался я и потянулся к сигарете. Дым, ленивый и тягучий, взвился вверх, будто хотел покинуть это место быстрее, чем я.

– Ты ещё не знаешь, о чём дело.

– Но знаю, что оно плохое.

– Все твои дела плохие. Иначе бы они не пришли к тебе, – она скрестила руки на груди, и её тень на стене стала похожа на хищную птицу, готовую к атаке.

– Что за дело? – спросил я, наконец сдаваясь. На часах время смирения.

– Убийство. В Новой Англии. Закрытая комната, следов нет. Твой любимый сорт гадости, после этих сигарет.

Слова повисли в воздухе, как предзнаменование. Новая Англия. Жалкое пристанище для беженцев из Старой Англии, когда её накрыл Туман. Никто толком не знает, что это было: климатическая аномалия, эксперимент, который вышел из-под контроля, или что-то ещё, глубже, темнее. Люди рассказывали о том, как туман поглощал города, стирал воспоминания и растворял саму реальность. Те, кто успел бежать в Америку, построили Новый Лондон, Новый Оксфордшир, Новый Новый Йорк… Всё, чтобы напомнить себе о том, что они утратили.

Я подумал о своём банковском счёте. Там было пусто, как в бутылке на моём столе. Плохое дело или нет, но сытый человек не пересчитывает свои крохи перед сном.

– Хорошо, – сказал я, открывая папку и ощущая, как Туман невидимо приближается к моему маленькому кабинету, что другие называют головой. – Но если это окажется очередной семейной драмой, я увольняюсь.

– Ты разоришь себя на выходном пособии, босс, – сказала она, поворачиваясь к двери. – И, кстати, приведи себя в порядок. В Новой Англии любят, чтобы люди выглядели… Презентабельно.

Она уже исчезла, оставив за собой лишь лёгкий шлейф духов и ощущение, что я только что подписал себе приговор.

– Чисто новоанглийское убийство, – пробормотал я, поднимая стакан. – Какая чёртова шутка.

Новая Англия ждала. И, как всегда, она не собиралась быть доброй.

Новый Лондон, штат Массачусетс

Я прибыл в Новый Лондон на "Blackwell Phantom" – гибрид газового и новомодного жидкостного двигателя. Работа на горючей жидкости, как мне это знакомо. Машина выглядела, будто её спроектировали инженеры на лошадином транквилизаторе. Корпус был сделан из полированной бронзы и тёмного дерева, с медными трубами, которые извивались вдоль боков, как вены, парящие фонари с едва уловимым свечением голубого газа, массивные колёса, больше подходящие паровозу, и выхлопные трубы, из которых не шёл дым, а поднимался лёгкий серебристый пар. Он не пах гарью – скорее, морской солью и чем-то металлическим.

Внутри – кожаные сиденья, панель управления, усеянная циферблатами и рычагами. Всё, что нужно, чтобы молиться новым технократическим богам.

Машина урчала глухо, словно зверь, не до конца прирученный. Водородные двигатели "Фантома" обещали тишину, но в Новой Англии ничего не бывает по-настоящему тихим – даже машины здесь нашёптывают тебе, что ты не дома.

Город появился на горизонте, как тень в глубине сна. Высокие узкие здания, покрытые тысячами маленьких фонарей, прорезали небо, будто когтистые руки, тянущиеся к ускользающему свету. Деревья скрюченные, как будто их корни пытались сбежать от чего-то, что скрывалось под землёй. Шпили вздымались среди массивных портовых кранов, которые выглядели как гигантские металлические пауки, готовые схватить всё, что движется.

Новый Лондон не был похож на остальные американские города. Здесь никто не строил небоскрёбы из стекла, бетона и амбиций. Весь город выглядел так, будто его вывезли из Старой Англии целыми улицами, а потом заново собрали на чужой земле. Крыши с крутыми скатами, стены из чёрного кирпича, ажурные мостики, перекинутые между домами, вывески старинных пабов, которые всё ещё гордо обещали "лучший эль в колониях". Империя, над которой никогда не садится Солнце, потому что оно никогда не восходит, как и над остальной грешной землёй.

На каждом фонаре висели отпугиватели тумана – странные механизмы, похожие на каркасные шары с хрупкими стеклянными вставками.