Ариадна из чугуна и стали - Виолетта Орлова Страница 16

сразу вспомнила слова Жана на его счет, и сердце в груди предательски застучало. Парень напротив вновь предстал чужим, опасным и далеким; правильные черты лица сделались резкими, кроткие глаза, затененные длинными ресницами, затаили угрозу. Элли почти в реальности услышала беснующийся ветер, свиставший в скалах, и грохочущий шум волн, скрестившихся с камнем в битве, – точно вся стихия, лишь на время укрощенная, была заключена в его крепком гибком теле.

– Она… Тебе нравилась? – через силу спросила Элли.

– Н-нет, – с легкой запинкой отозвался Кей. – Вернее, да, как человек. Мы много обсуждали наш маршрут, она знала его досконально. Мэрри три раза бывала на конечной станции, в Олам Хаба, но увы, эта поездка стала для нее последней… Хорошо, что маршрутные листы уже давно составлены, в противном случае нам пришлось бы непросто. Путей много, но короткий и самый безопасный – лишь один.

– Ты говоришь, она общалась с людьми из других вагонов… Может, на нее напал кто-то из третьего класса?

Кей хмыкнул и ответил неожиданно холодным тоном:

– Полагаешь, будто все злодейства совершаются бедняками?

– Я этого не утверждала.

– Не думаю, что это сделал человек из вагона третьего класса. Там едут в основном работяги, люди, так или иначе участвующие в непосредственной жизни поезда, и их семьи. У них нет свободного времени на то, чтобы планировать преступления.

Элли вздохнула. Она решила кое в чем признаться.

– Послушай, я… Это убийство не дает мне покоя. Мне кажется, нужно поскорее вычислить преступника. Словом, мне бы хотелось прогуляться в парковый вагон. Туда, где нашли тело Мэрри.

Кей как-то странно посмотрел на нее, строгое лицо его словно бы смягчилось.

– Я понимаю, что для тебя это очень важно, но сейчас вряд ли что-то можно там найти. Впрочем, если хочешь… Можем завтра сходить туда. Вместе.

Элли невольно поежилась. По словам Грейс, Кей не находился среди подозреваемых, однако, как знать? Что, если догадки Жана – правда? Ей отчаянно не хотелось в это верить. Разумеется, Элли не высказала вслух своих опасений. Вместо этого она предложила сухо:

– Давай. Только днем.

Она не хотела встречаться с Кеем ночью, да еще и в вагоне столь отдаленном и подозрительном. В кровавом вагоне, где было совершено убийство.

– Разумеется, – насмешливо согласился он, словно прочитав ее подозрения. – Встретимся там… Около двух, хорошо? Раньше не смогу, мне надо быть с отцом в будке.

– Договорились. Тогда я вернусь в свое купе. Немного устала, сегодня был ужасно длинный и тяжелый день.

– Спокойной ночи, Элли, – произнес он, соблазнительно понизив голос.

Кей не предложил ее проводить, и, медленно продвигаясь по оранжерее, Элли чувствовала на спине его пристальный цепкий взгляд, который решил прикинуться проводником вне воли своего хозяина.

Глава 9 Песочница

28

Утро следующего дня оказалось не в пример приятнее предыдущего: по крайней мере, завтрак уже маняще благоухал на подносе, а вездесущего невротика Анкеля как не бывало. Видимо, понял, что ее лучше не беспокоить понапрасну. Голова почти не болела, но в мыслях витала тревожность. Сегодня она должна многое прояснить и понять.

Наскоро поев и переодевшись, Элли покинула свое купе. Ее ждало необычное путешествие: в парковый вагон. Она бы никогда не подумала, что в мире существуют такие диковинные поезда: с улицами, домами-купе и настоящими парками и оранжереями. Впрочем, ей снова пришлось здорово удивиться, ибо между вагоном второго класса и парком имелся еще один, представлявший некоторый интерес. Он воплощал в себе крытый рынок или же торговые галереи. В этом вагоне царило необычайное оживление, столь непривычное для пассажиров первого класса. Совершенно разномастные люди во фраках и со смоляными котелками на головах беззаботно фланировали вдоль прилавков, до хрипоты спорили с торговцами, чтобы снизить цену, а потом не взять товар, разглагольствовали о жизни, проходя букинистов и брызжа слюной, рассуждали о новых трендах, минуя полочки с бюстгальтерами. Самовлюбленные пижоны с блестящими тараканьими усиками клеили благонравных дамочек, а мужья последних запасались чесноком для профилактики случайных связей. Старые девы бродили в кичливом одиночестве – неприступные, как труба паровоза. Кумушки с удовольствием перетирали друг с другом последние сплетни. Словом, вагон представлял саму жизнь в миниатюре. Над бакалейным павильоном висела мало утешающая надпись «ты то, что ты ешь», над букинистическим – «ты то, что ты читаешь», над прилавками с платьями – «ты то, во что ты одет». Пассажиры, выбирая себе павильон под стать, быстро распределялись по вагону.

Напряженно прислушиваясь к чужим разговорам, Элли с удивлением подмечала, что многие не помнят, куда едут. Это казалось поразительным, ведь они наверняка изрядно потратились на билет… Разве смысл заключается не в том, чтобы приехать на конечную станцию? Неужели поезд строили лишь для того, чтобы просто покататься на нем? На эту небезынтересную тему Элли услышала несколько комментариев, которые можно было свести к следующему:

Одни полагали, что жить надо здесь и сейчас, и в том находили главное свое утешение. Они способны были рассуждать лишь в весьма ограниченных временных рамках, не выходя далее предстоящего обеда, либо же ближайшего приема лекарства.

Другие видели смысл в том, чтобы перепробовать все на свете, благо поезд предоставлял поистине безграничные возможности, а в особенности тем, кто был способен заплатить.

Иные давно разочаровались в поездке: их мрачные лица и циничные высказывания разъедали благодушное настроение окружающих, будто ржавчина – металл.

А если обобщить, то становилось ясно: в сущности, всем было плевать – и на маршрут, и на поездку, и в какой-то степени на самих себя. Они напоминали марионеток из бездушного дерева и даже двигались под стать: нервно, дергано. А поезд, как безжалостный кукловод, вел их в неизвестном направлении, распоряжался их жизнями, желаниями и заставлял концентрироваться на поверхностных вещах.

Проходя мимо аляповатой лавки, заваленной хризантемами и пионами, Элли в нерешительности замерла, ибо вспомнила нечто важное. Грейс упоминала, что цветочница создала Жану неопровержимое алиби. А что, если попробовать разговорить ее, выяснить детали? Оставалось надеяться, что она была той самой цветочницей.

Элли подошла к приторно-пахучему розовому прилавку, с которого свисали разноцветные ленточки, веники вонючих мимоз и подтухшие тюльпаны. Среди всего этого добра возвышалась дородная дама, по всей видимости, тоже немножечко подтухшая, ибо смрад ее тела заглушал цветочные ароматы. Элли уже хотела обратиться к незнакомке, как та сама, увидев посетительницу, всплеснула тучными руками и вымолвила с радостным оживлением:

– Ах, это ты, сестрица!

Элли ошарашенно вздрогнула. Сестрица? Нет, Элли, конечно, не смела жаловаться на судьбу, но все же последние несколько дней возмутительно сказывались на ее терпении. С потерей