Архив тети Поли - Ирина Кизимова Страница 16

— Ничего, мы здесь по делу, верно, ведь, Герман?

— Да. — подал голос тот. — Признаться честно, я и сам заслушался вашими историями, кто бы мог подумать, что доктор скрывает такой выдающийся талант.

— Вы мне льстите. Никто из вас не читал моего романа, вдруг он написан неважно…

— Оставьте сомнения, Евгений Дмитриевич. Если переживаете за качество текста, можете обратиться к Полине Сергеевне, она с радостью поправит ваши ошибки.

— Было бы славно. Знаете, тётя Поли, я иногда пишу будто в потоке, словно кто-то свыше диктует мне то, что является из-под пера.

— Милый, я с радостью вам помогу! Обязательно свяжитесь со мной как соберёте рукопись! — она вырвала листочек из записной книжке и, воспользовавшись хозяйским пером, чиркнула на нём адрес. — Не думайте, что мы пытаемся вам льстить, я бы не стала предлагать помощь тому, в ком не была бы заинтересована.

— Я с радостью приму вашу помощь, тётя Поли. — он с благодарностью взял записку из её рук. — Я так заболтался, что совершенно забыл, что мне вот-вот нужно выходить. Боюсь, я мало чем могу быть вам полезен, но вы можете задать мне вопросы.

— У нас их всего два, Евгений Дмитриевич. Это ненадолго. — заверил его детектив. — Насчёт состояния Марии Михайловны, замечали ли вы подавленность, вялость или признаки какой-то душевной болезни у вашей пациентки незадолго до её гибели?

— Такое состояние было в период тоски по скоропостижно скончавшимся родителям и дяде, тогда я выписал ей снотворное и успокаивающие капли. Строго наказал не превышать дозу.

— Как долго это длилось?

— До того, как она встретила своего жениха. Мария Михайловна стала совсем другим человеком после помолвки с ним.

— Что вы имеете в виду?

— Как бы вам объяснить… — задумчиво протянул доктор. — Это лишь мои домыслы и рассуждения, но раньше Мария Михайловна старалась держаться в центре внимания, а с появлением Большакова он будто заменил ей весь мир. Всё, что ни делалось с её стороны, было для него. Выходить в свет — лишь на спектакли с его участием, заботиться о красоте — только, чтобы ему было приятно быть рядом с ухоженной женщиной, сесть на диету — то же самое. Я даже, грешным делом, подумал на приворот!

— Она раньше была довольно видной девушкой?

— Мария Михайловна была богата, красива, прекрасно образована и имела весёлый нрав, о таких обычно говорят как о сердце компании. Но после появления Большакова её интересы полностью сместились лишь в сторону угодливости будущему супругу. Это лишь мои наблюдения со стороны. Поскольку я поддерживал её не только как врач, но и как добрый друг как в моменты скорби, так и в повседневной жизни, то не смог не заметить этих изменений.

— Я не верю в магию приворотов.

— Я тоже, мы с вами люди науки, домыслы не наш удел, и всё же вся эта чехарда выглядела подозрительно.

— Благодарю за ваш развёрнутый ответ. — детектив взглянул на напарницу. — Полина Сергеевна, можете показать Евгению Дмитриевичу список?

— Да, конечно. — тётя Поли протянула доктору исписанный лист бумаги. — Здесь лекарства, которые мы обнаружили в комоде жертвы. Нам показалось, что чего-то не хватает.

Доктор принялся внимательно изучать список, сосредоточенно пробегая взглядом по ровным буквам.

— Всё, что я недавно прописывал пациентке на месте. Однако думаю, что отсутствует Лауданум. Это успокаивающая настойка на `алкоголе, я прописывал её как снотворное и расслабляющее, когда у Марии Михайловны был сложный период в жизни. Однако, насколько мне известно, она не принимала её уже давно. Господи… — он закрыл лицо руками. — Мне давно нужно было его выбросить… Неужели кто-то использовал препарат как орудие убийства?

— Всё возможно. Нужно будет взглянуть на отчёт о вскрытии, хоть он и не даст достаточно информации об отравлении.

— Подскажите, детектив. Какое выражение лица было у Марии Михайловны, когда вы обнаружили её тело?

— Умиротворённое, она будто спала.

Лицо доктора искривила гримаса скорби.

— Говорят, она перерезала вены?

— Именно.

— Это больно. Как человек, умирающий от боли и потери крови мог бы «спокойно уснуть»? А положение пятен крови? Если перерезать вены, наверняка не будешь лежать спокойно, рефлекторные движения всё равно будут сопровождать процесс умирания.

— Она лежала прямо, я бы сказал. — глаза Германа слегка расширились. — Показательно…

— Убийца мог дать ей Лауданум в дозировке, превышающей обычную, дождаться, пока она уснёт и перерезать вены. Она бы даже не проснулась… Препарат в больших дозировках вызывает глубокий сон, от которого порой люди засыпают навсегда.

— Это очень ценная информация. Скажите, сохранились ли у вас рецепты, которые вы выписывали или история болезни Марии Михайловны?

— Полагаю, это перестаёт быть врачебной тайной в связи со смертью пациента.

Доктор в два счёта нашёл среди своих завалов историю болезни и продемонстрировал детективу запись о назначении Лауданума.

— Мы вынуждены конфисковать документ как улику.

— Сделайте всё, что в ваших силах, чтобы найти её убийцу. Бедная девочка этого не заслужила.

— Благодарим за содействие следствию, если у нас возникнут дополнительные вопросы, мы навестим вас вновь.

— И будем ждать вашей книги. — ободряюще похлопала его по плечу тётя Поли. — Вы не должны винить себя в том, что убийца мог воспользоваться выписанным вами препаратом. Поверьте, он точно нашёл бы способ сделать это иначе, не будь его под рукой.

— Так она хотя бы умерла во сне. — убито прошептал доктор и тяжело вздохнул.

— Вы, кажется, торопились на приём? — напомнил ему Герман.

— Ох, точно, сегодня я такой рассеянный.

Ещё один документ был зафиксирован в архиве тёти Поли. (Мысленная заметка: врачебный почерк довольно сложен для понимания! Нужно больше практики!)

Глава 4

На благо

Александринский императорский театр стал пунктом отправления для тёти Поли и детектива Васнецова. Величественное здание в стиле ампир с высокой белой колоннадой возвышалось над площадью, тенью нависая над зелёным сквером, в центре которого журчал фонтан. В нишах фасада притаились греческие музы Талия и Мельпомена, символизирующие комедию и трагедию, что рука об руку шли на сцене театра. Квадрига Аполлона в движении заставляла на секунду замереть, приковывая к себе взгляды, хотелось изучить и навсегда запечатлеть в памяти напряжённые мышцы вставших на дыбы скакунов и уверенный взгляд покровителя