Мёд горьких трав - Диана Ва-Шаль Страница 14

не для того, чтобы служить в рядах тех, кто преследует и казнит; оставь это своим подчиненным, играй ими, как куклами, но не марай рук сам. К чему это всё? Ты всё больше и больше вязнешь в делах и работе политсыска. Чего ты хочешь добиться? Возглавить эту структуру? Что за мелкие желания? – взгляд ее был строгим, а голос – твердым. – Когда ты закончил военную академию и ушел на службу, на твоих устах были иные мечты.

– Да. Были. Но я быстро осознал, что жить иллюзиями – дело неблагородное, – Райан осушил залпом бокал. – Жуткие мертвецы остались в сказках Севера. Великие битвы ушли в небытие. Не суждено мне стать прославленным воином, не выиграть мне грандиозных кампаний. Рэм – наследный принц, заслуживающий своего места и работающий круглосуточно; его многие любят, еще больше – уважают. Он на хорошем счету в армии, что важно для Главнокомандующего… Дэвид к военной сфере холоден; строит свою бизнес-империю, открывает казино и бары, и успешен, при этом остается правой рукой Рэма. Шонни – главная звездочка для создания красивой картинки монарших семей в общественном сознании. Что остается мне? Быть верным Государству. Быть верным заведенному здесь порядку. Карать оступившихся, разыскивать врагов, надевающих маски верноподданных. Жнецы – оплот преданности людей, база их страха. И жнецами нужно управлять.

– Ты идеализируешь облик жнецов.

– Мы все пытаемся обернуть бессмысленную жизнь в осмысленную привлекательную картинку, – Райан тяжело поднялся с кресла, подходя к столику с графином вина и фруктами.

– Хорошо, ладно. Но зачем избираешь путь дознавателя? Система жнецов обширна, подразделений великое множество…

– Хватит, Харитина. Я не желаю боле слушать.

На недолгое время воцарилось молчание.

– Мой мальчик, почему ты пытаешься спрятаться в тенях? – проговорила Тереза совсем тихо. – Жнецы – призраки. Они стирают свои личности, становясь лишь призраками величия Государства. Тебе должно светить. Ты был рожден светить. Ты верен Государству, но зачем тебе отдавать ему свое лицо? Зачем быть его видением? – в голосе женщины скользнула укоризна. – Ты избран богами, Райан. Я помню день, когда ты родился. На небе явилось знамение, солнце померкло на долю мига… – Тереза говорила непозволительные вещи. Тереза смела упоминать мертвую веру. – Твоя богоизбранность не дает тебе права на безрассудные поступки. Судьба проведет тебя по нужной тропе…

– Судьбы не существует, Тереза, – грубо прервал женщину Райан. Он чувствовал, как жаром обдало его лицо; слышал, как кровь шумела в ушах. – Все, что происходит – наших рук дело. Мы сами пишем свою жизнь.

– Верь во что хочешь, Рай, но ты должен заботиться о своей репутации.

Мужчина налил в бокал еще вина и круто обернулся:

– Что ты имеешь ввиду?

– Ты действительно хочешь, чтобы я озвучивала это? Что ж…

– Я сказал: хватит, – практически рыкнул Райан, прерывая её. Сердце бухало по ребрам. – Этот разговор начинает утомлять меня. Не нужно петь мне свои старые песенки о репутации. Я сам решаю, как мне жить.

– Я просто боюсь за тебя, – наконец произнесла она. Голос её дрожал. – Ты не можешь уйти от своей судьбы. Она ведь всегда найдёт тебя…

– Ты веришь в выдуманных призраков.

Категоричный ответ.

Райан вновь сел, откинулся на спинку стула, делая щедрый глоток из бокала.

Тереза тихо вздохнула; смирилась ли она с тем, что её слова не доходили до внука? Вспоминала ли моменты его детства, когда он был полон надежд и мечтаний? Или видела теперь в нем лишь молодого мужчину, запутавшегося в темных делах и саморазрушительных желаниях? Рассудителен, упрям, своеволен. Верен Государству, которое любит. А еще больше – верен себе.

Да, Райан был отличным жнецом. И дух серпов обнажал его жажду.

– Я слышала о твоей метрессе, – произнесла наконец Тереза дрогнувшим голосом. – Перешептываются в благородных семьях. И достаточно грубо. И тут жнецов вольготно ты не спустишь с поводка. Да и научились уже перешептываться незаметно. Хочешь найти себе девушку для развлечений – подбери достойную.

– Я не собираюсь прекращать эту связь из-за вашего неодобрения, – проворчал Райан, прикрывая глаза.

– Сплетни могут угрожать твоему положению.

– Сплетни могут стоить жизни тем, кто их распускает, – отозвался мужчина устало. – И закончим этот разговор.

– Райан! Ради всех Незримых!

– Довольно. Я заберу Алву в Мукро. Просто потому что так хочу, – и лениво глянул на Терезу из-под приподнятых ресниц. – Просто потому что могу. Коль уж я избран богами, разве не должен в таком случае поступать так, как мне вздумается и руководствоваться исключительно своим желанием?

282 год ЭТМ, Западные земли

На исходе лета в Западных землях ежегодно организовывались скачки – давняя традиция, уходившая корнями в затертое прошлое. Символ, значение которого позабылось, но который остался одним из многих кирпичиков в Государстве, поддерживающих стабильность и неизменность течения жизни. Когда-то эти скачки служили не только развлечением, но и важным событием для выбора лучших коней и жокеев. Еще раньше – знаменовали победы кавалерии. Райан, воспитанный рассказами бабушки, знал, что древние считали конных всадников вестниками богов и сопроводителями стихий. С каждой итерацией скачки обрастали новыми традициями, но с формированием единой веры в Матерь на территории всего Государства обратились просто в красивый праздник, знаменующий завершение лета.

Ипподром был залит солнечным светом. В воздухе витало волнение зрителей, ожидающих начала гонки. Райан вместе с Дэвидом расположились на верхней левой ложе, Шонни спешила к ним, притягивая взгляды окружающих своей грацией и царственной осанкой… А еще тем, что единственная дочь Дамира Весселя впервые появилась на публике в сопровождении кавалера. На скачки ее сопровождал Милдред Гонзалес, добившийся наконец расположения девушки. Уверенный и амбициозный, он покорил ее настойчивостью и живостью ума, стремлениями и схожестью духа.

"Удачный союз, – перешептывались в Государстве, – Дамир организовал еще одну выгодную помолвку".

Волны длинных темных волос Шонни украшали терракотовые цветы – дань уважения Западным землям, куда дети Вессель прибыли. Обута в туфли на неизменно высоком каблуке; девушка привыкла к такой обуви. Братья еще в юношестве обогнали ее на полторы-две головы, и Шонни всячески стремилась даже визуально быть с ними наравне. Но то, в чем она безусловно обогнала каждого из братьев – лучше всех держалась в седле. Ни Рэм, Ни Дэвид, ни Райан не могли похвастаться особыми навыками верховой езды, зато для Шонни скачки становились и личным праздником, когда на закате она подолгу гарцевала на собственной лошади.

В правой ложе сидели дети Властителя и Посла Небесного: Райан мог различить Ингвара Шуста и Говарда Хварца. От второго, почему-то, у Райана бежал мороз по коже. И от осознания этого становилось дурно. Говард редко появлялся на светских