Ариадна из чугуна и стали - Виолетта Орлова Страница 11

Вместо того чтобы по душам поговорить друг с другом, «любящие» супруги решили выбрать в качестве арбитра ее – человека с минимальной заинтересованностью в их жизни. И каждый, решительно каждый, был искренне уверен в том, что они совместными усилиями проработают проблемы и в конечном счете устранят их.

А потом к ней на всех парах ворвался блистательный Жан Риваль с огромным букетом черных роз.

– Где ты взял их? – удивилась Элли.

– Срезал в теплице вагона третьего класса, – осклабился тот в безукоризненной улыбке. – Они по цвету очень контрастируют с твоими волосами. Черное и белое. Прекрасное сочетание.

– Спасибо, – тепло улыбнулась Элли. Жан сел напротив и небрежно скосил глаза на многочисленные бумаги, которые Элли не успела убрать.

– Как много проблем! – Невозможная дуга рыжими бровями.

– Расскажи про свою.

– Мне очень нравится одна красотка, – заговорщицким шепотом поделился Жан. – Но сказать ей напрямую я не могу, ибо она сочтет это признание моей проблемой.

Элли улыбнулась.

– В таком случае подари ей цветы.

Жан дурашливо протянул ей букет. Розы странно пахли, как будто бы уксусом.

– И часто ты бываешь в вагоне третьего класса? – спросила вдруг Элли, невольно припоминая разговор с Грейс. Тот беспечно пожал плечами. – Вот только за цветами и ходил. Если бы я проделал такое в нашей шикарной оранжерее, меня бы уже заклевали, наверное.

Они говорили положенное время, а для Элли все происходило словно в тумане. Невероятной притягательностью обладал этот человек: он мог молчать, но даже его безмолвие хотелось воспринимать как приказ к действию. Минуты пронеслись за одно мгновение.

– Приглашаю тебя сегодня вечером в вагон-ресторан, – закончил диагностику Жан, и Элли почудилось, будто это он выступал психологом, а не она. Совершенно ошалевшая от его чар, она принимала Эдварда Финча. Последнего клиента на сегодня. И второго подозреваемого. Итак, что мы о нем знаем?

Двадцать лет, не женат. Тормозильщик поезда. Помимо этого, осуществляет сцепку и расцепку вагонов на станционных путях. Тяжелая работа, сущая каторга. Среди постоянных клиентов не числится. О матери ничего не известно, живет в одном купе со своим отцом. По словам Грейс, был близко знаком с жертвой. Очень интересно.

Он не стучал, как это делали другие. Скорее неуверенно поскребся в дверь, и Элли даже сначала не поняла, что кто-то пришел. Впрочем, потом звук усилился, и она, вздохнув, пропустила клиента внутрь. Эдвард Финч был одет в нелепый парадный фрак, словно рассчитывал на званый ужин, а не на встречу с психологом. Однако Элли догадалась, что это, возможно, его единственный приличный костюм. Последний посетитель обладал странной внешностью. С одной стороны, он вполне мог сойти за писаного красавца – аристократично бледное лицо, сильные руки, большие широко раскрытые глаза интересного оттенка: смотришь в их зеленоватую глубину, точно пьешь мохито с мятой. С другой, крылось в его облике нечто неприятное и, как следствие, подозрительное. Хотя, может, так только казалось после слов Грейс? Например, у молодого человека практически отсутствовала шея, из-за чего голова по-черепашьи впивалась в плечи. Эта деталь придавала ему испуганный и даже затравленный вид. Ступал он несмело и постоянно озабоченно косился на Элли, словно боясь сделать что-то неправильное.

– Расскажите, что вас беспокоит, – предельно доброжелательным голосом предложила Элли.

Эдвард ожесточенно потряс головой.

– Н-не знаю, – с легкой запинкой промямлил он. Когда Эдвард говорил, казалось, будто у него рот наполнен котловой водой, настолько невнятно звучали слова.

Тяжелый случай. Если человек не понимает, что его беспокоит, значит, дело совсем плохо.

– Вы путешествуете третьим классом?

– Н-на текущий момент я там работаю, – доверительно-пристыженным тоном заявил он, не брезгуя вставлять в свою неразборчивую речь высокопарные канцеляризмы. – Но теперь у меня имеется постоянный пропуск в ваш вагон.

– На время диагностики?

– Никак нет! Я еще раньше получил его! – с чувством уязвленного достоинства ответил Эдвард.

Молчание. Элли решила провернуть с ним ту же штуку, что и с помощником машиниста.

– Если хотите, можете рассказать о своей работе.

Бледные щеки тормозильщика по-девичьи окрасились в цвет сигнального флажка.

– Д-да что там говорить. Скука одна.

– Ну как же скука, вы управляете гигантским поездом! Именно от вас зависит, поедет ли он или будет стоять!

– Не от меня вовсе, а от машиниста. Да и он тоже человек несвободный. Едем лишь туда, куда проложены рельсы. Иллюзия свободы выбора.

Элли удивленно посмотрела на клиента. Кажется, ей удалось его немного растормошить.

– Не думаете ли вы, что хоть маршрут до конечной точки и определен заранее, все же от каждого человека зависит то, каким образом мы его пройдем?

Эдвард вдруг едко улыбнулся, обнажив остренькие зубы.

– Вы подняли интересный вопрос. Да, кто-то сутки на деревянной лавке мерзнет, ожидая условного сигнала… А иные счастливчики в вагоне первого класса с бокалом вина прохлаждаются. Действительно, все по-разному. Но зависит ли это от нас?

– Расскажите, были ли у вас с кем-то конфликты? – решила сменить тему Элли.

Эдвард сжался, побледнев. Черепашья голова еще больше ушла в плечи.

– Я стараюсь не конфликтовать с людьми… Ввиду того что… Мой отец против этого…

– А какие у вас отношения с отцом?

– О-он… Заботится обо мне. Оберегает.

– Оберегает от чего?

– Боится, что я… Увлекусь кем-нибудь… Кем-нибудь недостойным. Он испытывает грусть из-за этого.

– Вы слушаетесь своего отца?

– Д-да. То есть. Не всегда. В противном случае я бы никогда не пошел с ней на… романтическую встречу.

Элли ласково улыбнулась.

– Расскажите о своей девушке.

– У нее имеется много преимуществ… И такие красивые голубые глаза…

Последнюю фразу Эдвард произнес с каким-то странным фанатичным выражением лица, а Элли про себя поежилась, ибо вспомнила несчастную Мэрридит.

– С кем вы общаетесь, Эдвард?

– У меня крайне мало друзей, ввиду того, что я не люблю долго разговаривать с людьми. Утомительно. Вот только в парке иногда с кем-нибудь пересекаюсь… Это не всегда приятные встречи. Неделю назад произошла одна…

– Не хотите поговорить об этом?

– О-он очень скверный человек.

– Кто?

– Жан. Он из вашего вагона, кажется. Мы долго общались с ним в парке.

– А о чем вы с ним…

– Мне не хочется распространяться на эту тему.

Эдвард окончательно замкнулся в себе и на все последующие вопросы отвечал чисто механически, иногда невпопад. Элли так и не смогла добиться от него большего. А в конце он строго посмотрел на нее и крайне высокопарно отметил:

– Надеюсь, предоставленные мной сведения никак не…

– Разумеется, я все сохраню в тайне.

Когда сеанс закончился и последний клиент покинул ее купе, Элли вновь устало посмотрела на бумаги. В тусклом свете керосинового фонаря проблемы клиентов выглядели страшнее, чем они