Винтик для Смерти - Денис Нивакшонов Страница 11

Игорь стоял в нескольких шагах, сжимая в кармане холодный винтик. Он ожидал ярости. Отчаянной атаки. Проклятий. Всего, кроме этого. Эта тишина была страшнее любого крика. Он выиграл. Он доказал, что система Димки — фантом, замок из песка. Но глядя на сломленного друга, он не чувствовал триумфа. Он чувствовал себя палачом.

— Дим… — начал он, но слова застряли в горле. Что он мог сказать? «Прости»? «Я был прав»?

Димка медленно поднял голову. Его глаза были пусты. В них не было ни ненависти, ни страха, ни безумия. Только бесконечная, всепоглощающая усталость.

— Что теперь? — его голос был хриплым шёпотом, лишённым всякой интонации. — Ты уничтожил это. Что мне теперь делать?

Вопрос повис в морозном воздухе. Игорь не знал ответа. Его план заканчивался на этом — доказать Димке, что он неправ. Что делать дальше, он не продумывал.

— Жить, — глупо прозвучало в ответ. — Просто жить. Как все.

Димка слабо покачал головой, и его взгляд упал на осколки стекла от компаса.

— Я не знаю, как «как все». Я двадцать лет видел мир как уравнение. А ты стёр все переменные. Оставил меня с одним нулём.

Он поднялся на ноги, пошатываясь. Он выглядел потерянным и беззащитным.

— Она говорила со мной, — прошептал Димка, глядя куда-то внутрь себя. — В тот день. После удара. Я лежал на песке, и чувствовал, как что-то уходит… и что-то приходит. И этот голос… он сказал, что я теперь вижу. Что я нужен. Что без меня всё рассыпется.

Он посмотрел на Игоря и в его глазах впервые за многие годы появилась просьба. Не требование, не приказ — просьба.

— Зачем он мне это сказал, Игорь? Если всё это была ложь?

Игорь молчал. У него не было ответа. Может, это был бред умирающего мозга. Может, что-то другое, что их разум был не в состоянии понять. Это не имело значения.

— Возможно, он просто хотел, чтобы ты выжил, — нашёл наконец слова Игорь. — Любой ценой. Даже ценой этой… этой игры.

Димка закрыл глаза. По его щеке, пересекая шрам, скатилась единственная слеза. Она была чистой, не отягощённой ни злобой, ни расчётом.

— Я устал, — просто сказал он. — Я так устал вести эту бухгалтерию.

Он сделал шаг, споткнулся о свой же компас и Игорь инстинктивно подхватил друга. Димка не сопротивлялся. Он просто опёрся на друга, как когда-то в детстве, когда они, уставшие от игр, шли домой, опираясь друг на друга.

— Я отведу тебя домой, — тихо сказал Игорь.

— Нет, помоги дойти к нашему месту. Мне нужно забрать вещи и перевести дух, — ответил Димка.

Они пошли по тёмным улицам — два исковерканных судьбой человека, несущих друг друга. Никто не произнёс ни слова. Бывшее между ними — ненависть, страх, борьба — испарилось, оставив после себя лишь горький осадок общей боли и усталости.

Игорь проводил друга до знакомого вагончика. Димка молча вошёл внутрь, не оборачиваясь. Дверь закрылась. Игорь стоял с минуту, ожидая… чего? Звука паяльника? Шороха бумаг? Но из-за двери доносилась лишь абсолютная тишина.

Он повернулся и пошёл к себе. Рассвет уже разгорался, окрашивая небо в грязно-розовые тона. Посёлок просыпался. Слышался лай собак, скрип дверей, голоса. Обычная жизнь, которая шла своим чередом, не подозревая о той войне, что бушевала в её сердцевине.

Дома Игорь прошёл в свою комнату, сел на кровать и вытащил из кармана винтик. Он лежал на его ладони — крошечный, холодный, ничем не примечательный кусок металла. Ключ от кошмара. Амулет безумия. Символ боли.

Он больше не чувствовал его холода. Он больше не чувствовал его вибрации. Он был просто железкой.

Он подошёл к окну и раскрыл ладонь. Винтик блеснул в первых лучах солнца и исчез в сугробе под окном.

Игорь ждал. Он ждал, что мир рухнет. Что вернутся видения. Что из-за угла выйдет Димка с новым, ещё более страшным планом.

Но ничего не произошло.

Только где-то вдали, на площадке, снова скрипнули качели. Один раз. И смолкли.

Он понял. Баланс, который поддерживал Димка, был нужен только ему одному. Это был костыль для его души. И когда костыль сломался, необходимость в нём исчезла.

Он не был избранным. Он был просто сломанным. Как и Игорь.

Разница была лишь в том, как они решили жить с этой поломкой.

Игорь лёг на кровать и закрыл глаза. Впервые за долгие недели его сон был пустым. Без снов, без видений, без шёпотов из прошлого. Был только глубокий, чёрный, исцеляющий покой.

На следующее утро он вышел из дома. Воздух был холодным и чистым. Он шёл по посёлку и не искал признаков мерцания. Он просто шёл.

Он видел Светлану, которая несла дочку в садик. Она кивнула ему с осторожной, но уже без страха, улыбкой. Он видел Михаила Петровича с гипсом на руке — тот угрюмо ковырялся в моторе своего «Запорожца». Жизнь шла вперёд. Она была жестокой, несправедливой, сложной. Но она была настоящей.

Он дошел до песочницы. Качели мирно покачивались на ветру. На ржавом железе не было следов его вчерашней конструкции. Как будто ничего и не было.

Он сел на край песочницы и потрогал ладонью песок. Холодный, мёрзлый, неприветливый.

Он больше не боялся этого места. Оно было просто куском земли. Память о боли была в нём, а не в песке.

Он сидел там долго, смотря, как солнце поднимается над серыми крышами домов. Он не чувствовал себя победителем. Он чувствовал себя выжившим.

А где-то в своём вагончике, запертый со своими призраками, повиснув в петле был его друг Димка. Который не смог принять реальности.

Игорь встал, отряхнул ладони и пошёл домой. Завтра ему нужно было искать работу.

Конец.