Танцор Ветра. Том 3 - Константин Александрович Зайцев Страница 8

Я же сражался так, как учили меня улицы и наставник: быстро, грязно и жестоко. Один — нож в почку, другой — в горло. Я использовал тела павших как укрытие, скрываясь в тенях. Один из нищих увидел меня, но ослеп, когда я бросил носком сапога грязь ему в лицо, и в тот же миг мой нож вошел под ребра, чтобы поставить точку в нашем разговоре.

Несмотря на запах Изнанки, их кровь была красная, а они умели бояться. Паника среди них началась почти сразу. Но над их волей властвовала другая, намного более сильная воля, и, несмотря на страх, они раз за разом бросались на нас. Их тупое бешенство разбивалось о холодную, выверенную координацию.

Ксу продолжала стрелять. Ее лук натягивался так быстро, что движения сливались в единый ритм: натяжение — выстрел — натяжение — выстрел. Стрелы с вороньим оперением находили цели в полумраке, будто сами искали жизнь, которую надо оборвать.

Один из стражей выскочил из-за бочки с ржавым крюком и бросился на нее. Но стрела ударила в колено, и он рухнул, завывая. Следующая — в горло.

Ее лицо не менялось. Ни тени эмоций. Только концентрация, только холодная решимость. Она была прекрасна и страшна, как ледяная богиня смерти.

Ликуй закончил последний круг. Его топоры, забрызганные кровью, сверкнули в тусклом свете. Он откинул еще одно тело, как ненужный мусор, и обернулся.

— Чисто, — произнес он тихо, словно констатировал обычный факт. — Стоп! Еще один!

Один из стражников выжил. Одетый чуть лучше остальных, он, скорее всего, был старшим над ними. Он выскочил из-за бочки, рухнул на колени, заламывая руки.

— Пощадите! Лодка ваша! Берите! Но без лоцмана вам конец! Фарватер к барже заминирован! Только я знаю путь! Я вам нужен! Не убивайте! — Он тараторил эти слова, размазывая слезы по грязному лицу.

Лоцман дрожал всем телом, его глаза бегали, как у крысы, загнанной в угол. Такой пообещает все, что угодно, лишь бы выжить.

Ксу опустила лук. Посмотрела на него. Потом на баржу. Там, в тумане, что-то шевелилось. Я тоже это чувствовал — будто в воздухе пульсировала чужая, враждебная жизнь.

— Оставить живым, — сказала она наконец. — Если будет орать — то поплывет впереди лодки.

Ликуй подошел и грубо поднял его за шиворот, как тряпичную куклу. Одной рукой он швырнул в лодку взрослого мужчину, будто это был мешок с падалью.

Короткий жест — и его бойцы тут же проверили пристань. Убедившись, что все чисто, они оттолкнули тела от бортов, чтобы те не мешали отплытию.

Я прыгнул в лодку последним. Глядя на темную воду, мне стало не по себе. Там что-то менялось; как будто сама река услышала кровь, а призраки устремились к импровизированному жертвоприношению.

Шифу сел в позу лотоса прямо напротив лоцмана. Его спокойный взгляд пригвоздил того к месту.

— Попробуешь предать — и твоя смерть будет долгой, — тихо сказал монах.

Лоцман закивал, прижимая руки к груди. Но я видел, как его глаза бегают. Он боялся нас. Но, возможно, еще больше боялся того, что ждало впереди.

Оттолкнувшись от берега, лодка скользнула по черной воде. Туман поглотил нас, а впереди, как гнилой маяк, светилась баржа Ляна.

Я ощутил, как ветер на мгновение коснулся моего лица. Это было напоминание. Мой брат говорил, чтобы я был осторожен.

Весла мягко входили в вязкую воду. С каждым ударом весел лодка чуть дрожала и скользила вперед, унося нас еще глубже в туман. Канал становился шире, постепенно выходя в залив. Влажный воздух пах плесенью, гниющими водорослями и чем-то еще мерзким — нечто средним между гниющими водорослями, тухлой кровью и мясом, что лежало неделю на солнце.

Лоцман, все еще дрожа, сидел у носа лодки, показывая направление. Его голос был сиплым, но уверенным.

— Здесь, держитесь левее. Вон, видите, два колья… между ними… чуть правее. Там мины. — Он указывал на едва заметные в тумане темные силуэты кольев.

— Теперь вправо. Осторожно, тут ниже по течению затопили бревна. Будете неосторожны — и лодка потонет.

Мы шли крайне медленно; каждый чжан такого пути ощущался как шаг в пасть хищника. Туман казался живым; он одновременно был и помощником, и врагом. Скрывая нас, он скрывал и то, что творится на барже. Она уже виднелась впереди — огромная, уродливая тень на черной воде. С каждой минутой ощущение чужого присутствия становилось сильнее.

И тут я услышал шепот. Тихий, срывающийся.

— Во славу твою, господин… — Лоцман вскинул руки, будто в молитве. Его глаза расширились, лицо исказила смесь страха и фанатизма. Но чтобы он ни хотел сделать, у него не получилось.

Четки Шифу рванулись, словно атакующая змея. Мгновение — и они сомкнулись у него на шее.

— Я предупреждал, — произнес монах спокойно.

Лицо лоцмана покраснело, глаза полезли из орбит. Он захрипел, пытаясь вдохнуть. Его пальцы пытались ослабить давление, но Шифу лишь слегка наклонил голову и сказал тихо, почти мягко:

— Ты не сможешь убить себя. И не сможешь убить нас. Эссенция в твоем теле заблокирована. Драконорожденные сильны и опасны, но и на них есть управа. Что же говорить о таком мусоре, как ты.

Четки натянулись еще сильнее, и я услышал хруст, как ломающаяся ветка. Тело дернулось и обмякло, повиснув на удавке.

— Теперь он точно не активирует ловушки, — спокойно сказал старик, стягивая четки и обтирая их о собственный рукав. Его лицо не выражало ни капли эмоций, только легкую усмешку.

Ликуй даже не повернул головы.

— Веди дальше, — сказал я, кивая на баржу.

— Лян уже знает, что мы здесь, — тихо произнесла Ксу.

Я посмотрел на нее. Ее лицо было бледным, но глаза светились решимостью. Похоже кто-то очень дорого заплатит за, то что решил сделать своей мишенью эту снежную деву[1].

Баржа становилась все ближе. Факелы на ее палубе вспыхнули ярче, словно кто-то на борту приветствовал нас.

Глава 5

Лодка ткнулась в прогнивший борт, издав глухой звук, похожий на удар лопаты в крышку выкапываемого гроба. Сама атмосфера этого места давила на меня куда сильнее, чем я мог представить. Даже когда я стоял в кабинете призрачного судьи, то не испытывал такого иррационального страха. Там все было понятно, здесь же все ощущалось неправильным.

Дерево под моими пальцами было мягким, мокрым и таким же противным, как