Игра с судьбой - Галина Ландсберг Страница 78

Поверхности обрабатывались каким-то странным хлорированным раствором после всех этапов уборки, с помощью которых изрядно изгаженные помещения требовалось превратить обратно в цивильные. Однако, когда Морфей в компании ещё нескольких бойцов спустился в отдел с камерами содержания на втором уровне, увидел, что беспорядок нисколько не мешает науке продолжать работать. Домбровский, странное имя которого майор уже успешно утерял из памяти, с воодушевлённым видом перемещался между камерами с подопытными, и в его поведении не было выражено даже минимального беспокойства в связи с произошедшем. Словно мужчина был на сто процентов уверен в том, что никто из пациентов на него не набросится. Самонадеянно и глупо.

Сталкер на личном опыте знал, как сложно бывает при наличии дикой силы иногда держать себя в руках и не творить невесть что. Оттого понимал, что и этим несчастным может быть тяжело, учитывая, что и причины для разного рода гневных действий у них имеются.

Вместе с группой клининга, на этаж пришёл профессор Литовченко, вмешавшийся в работу своего коллеги и отвлекший от проведения осмотра. Морф активно заскреб деревянной шваброй с натянутой на неё тряпкой по полу в сторону болтавших учёных, не в силах сдержать природного любопытства и приобретенного недавно желания узнать, о чём так долго эти «яйцеголовые» спорили на собрании. После него большая часть научного состава показалась майору крайне озадаченными.

- Как только моё начальство изучит материалы произошедшего ночью – согласует сроки начала работ. – Деловито пояснял поляк, ощутимо понизив громкость голоса. – Думаю, что ответ следует ожидать не позднее завтрашнего дня.

- На самом деле, я не приветствую ситуации, когда решения принимаются слишком быстро. Ни к чему так торопиться, профессор. – В отличие от своего коллеги, местный руководитель науки казался взволнованным. – Младшее поколение довольно спокойное, они скорее сами испугались того, что делали их товарищи из старшего поколения.

- Пока спокойное. – Возразил Домбровский, сделав ударение на первое слово. – Не забывайте, профессор, что методы создания объектов одинаковы, и высока вероятность проявления аналогичных со старшим поколением побочных эффектов. Мы же - попытаемся их образование предотвратить.

- Я понимаю. Но лоботомия не просто так была запрещена! – В сердцах шепнул учёный, и Морф еле удержал в руках черенок швабры, который был готов выронить из содрогнувшихся рук. – Сколько объектов мы потеряем!

- Вы уже согласились. – Холодно добавил поляк и, после краткого молчания, более мягко добавил: - Процедура пойдёт этим людям только на пользу. Поверьте.

Морф неустанно тер один и тот же участок пола, стараясь выплеснуть злобу в это действие. То бесчеловечное, что было категорически отринуто в прошлый раз, сейчас уже было утверждено, и никаким обжалованиям не подчинялось, даже от самих утвердивших. Майор злился – и на учёных, которые ради открытий и выполнения заказа готовы делать всё, что угодно, и на Корда, с чьей легкой подачи произошёл бунт, на который теперь наука опиралась при утверждении очередной мучительной процедуры.

Ученые молчали ещё несколько мгновений и сталкер надеялся, что его тяжелое дыхание им не слышно.

- Пан Литовченко, идёмте. Выпьем чаю, и я развею все ваши опасения. – С мягкой деловитостью произнёс Домбровский, абсолютно уверенный в своей правоте. Продолжать перепалку учёные не стали и спешно удалились из помещения.

Не удержавшись, Морфей выпустил-таки из рук швабру, от досады швырнув её на пол. Та упала, и по помещению пролетел скромный грохот, привлекший к бойцу внимание командира.

- Боровских! – Гаркнул тот молодым голосом, заставив майора недовольно обернуться. – Это ещё что за выкрутасы? Подобрал швабру и пошёл!

- Прости, командир, выронил. – Буркнул сталкер, но швабру подобрал и вернулся к своей работе.

Мужчина понимал, что вероятнее всего учёные не успеют никому покопаться в мозгах, так как до взрыва осталось менее суток. Что бы они там на завтра не планировали, у истории уже есть свои планы на день и на последующие десятки лет. Так же майор определился, что ему не будет жалко этих двоих заумных, если завтра им не повезёт остаться в стенах треклятой лаборатории.

В размышлениях, Морфей и сам не заметил, как успел пройти практически до тупика коридора с камерами. Он никогда особо не обращал внимания на то, как начинает работать мыслительный процесс, когда человек занят каким-то автоматическим делом, вроде уборки, но останавливать нахлынувший поток рассуждений не стал. Ему, всё же, было интересно – какого это будет? Обычный ли Выброс, который накроет известные территории, или особый – Сверхмощный, который дотянется даже до самых глубоких нор, вроде этой. А, может вовсе – будет стандартный стационарный взрыв, вроде первого, который навредит только станции или лаборатории – в зависимости от того, где восседает состав главных виновников появления Зоны. И только потом вся уже известная аномальщина хлынет наружу, обживая местность под свои нужды. Отчасти радовало, что трагедия заберет с собой множество ублюдков, убивавших и пытавших людей, но огорчало то, что погибнет так же и множество относительно хороших. Всё же, однозначного зла или добра в мире – не существует.

Возникший в голове лёгкий гул Морф поначалу принял за реакцию на духоту и стресс, медленно терзавший его организм. Его увеличению он тоже значения не предал, сославшись на постепенно наступившую на этаже тишину, когда из всего отряда уборщиков осталось только трое и стих галдёж среди подопытных. Но, когда голову в районе левого виска пронзила острая боль, сталкер понял, что что-то не так. Он моментально остановился, рефлексивно закрыв глаза и дернув голову в сторону боли, но та тут же исчезла, словно её и не было.

От резкой перемены состояния, майора слегка замутило, и он осторожно открыл глаза, в это же мгновение столкнувшись взглядом с одним из подопытных. Будучи замеревшим довольно близко к защищенной решетке камеры, мужчине не составило труда быстрым взглядом окинуть человека, который, без сомнений, бессовестно влез в его голову. Имеющий хорошую память на лица, в испуганной девушке Морфей узнал подобранную в лесу Фенек. Или, что вероятнее, её оригинал.

Вместо седой копны волос на голове той были затянуты две каштановые неопрятные косы, а несколько моложавое лицо утеряло выражение испуга, сменившееся на шкодливую виноватость. Но девушка не спешила пристыженно скрыться в глубине своей камеры и продолжала прожигать зеленым взглядом попавшегося ей бойца, прекратив копошение в чужих мыслях.

Морф замер, стараясь отвести свои мысли на постороннюю тему, чтобы не выдать кому