Затерянный мир - Валерий Увалов Страница 77

— Ну, говори, — коротко бросил я Когтю.

— Все исполнил, как ты велел, княже. При…ем…ник и ус…трой…ство, — медленно проговорил он эти слова, — разместил под крышей в конюшне. Замучаются искать, — закончил он с улыбкой.

— Вот и отлично, — хлопнул я в ладоши и потер их. — Тогда можешь идти отдыхать.

— Добро, княже.

Я поднял ключ, освобождая выход из палатки, но как только Коготь приподнял полог, я снова его позвал:

— Коготь!

Тот остановился и обернулся.

— Помни: никому ни слова.

Коготь кивнул и вышел наружу, а через минуту и я последовал за ним, чтобы предаться тому же занятию, что и до разговора с Когтем, — рассматривать лагерь и следить за небом.

Лагерь решил расположить в пяти километрах северо-восточнее от Тиховодья, в ущелье, где течет небольшая речушка. Сделал я это на всякий случай, в целях безопасности, еще до появления железодеев. До ближайшей дороги отсюда далеко, так что место скрыто от лишних глаз, да и подальше от разворачивающихся событий у города.

Когда я только заложил лагерь, здесь стояли три большие палатки, где постоянно жил десяток особо дисциплинированных ребят из ватаги Когтя и куда я стаскивал часть материалов для разработок. Но с появлением железодеев все мы перебрались сюда из катакомб. Лучше понаблюдать со стороны, к чему это противостояние приведет, все равно повлиять я никак не могу, да и не послушает меня никто — уже пытался.

Как-то незаметно, в кратчайшие сроки, больших палаток прибавилось, и сейчас их уже больше тридцати, не считая мелких, а народу все продолжает прибывать. Не знаю, то ли мой подросший авторитет главаря ватаги, то ли сытый вид ватажников этому способствовал, а может, все вместе взятое, но ко мне стала перебегать ребятня из других ватаг. Конечно, я не мог отказать, тем более что из-за возросшего спроса на мои изделия мне нужны были дополнительные руки для расширения производства. Но я все больше задумывался об ответственности, которую взял на себя.

Эта ответственность куда тяжелее, чем у командира подразделения, к которой меня готовили, так как практически все мои люди — дети. Конечно, не считая семьи тех, кто работал со мной и решил подстраховаться, пока все не закончится.

С появлением железодеев взрослых становилось все больше, особенно из беженцев, которые еще оставались в Тиховодье, и особо впечатлительных из местного люда. Увещевание священников, что Господь никого не оставит, уже не могли побороть страх от пережитого в Ручейково. И, закрыв ворота, князь раздул этот страх из угольков до пожарища в головах людей. Они снова ощутили себя запертыми в ловушке, и, когда появился слух, что кто-то выводит людей из города, люди потянулись за этой ниточкой, а я получил головную боль.

Часть из них, оказываясь за пределами города, уходила дальше на север, но многие приходили в мой лагерь, и таких становилось все больше, а контроль над безопасностью все меньше. Конечно, я никому не мог отказать, так как хотел спасти как можно больше людей. Но я запустил меры безопасности до такой степени, что в моей голове все отчетливее рисовался образ, как с очередной партией в лагерь заходят ведомники или вои из гарнизона.

Рано или поздно и до ведомников, и до князя дойдут слухи, что кто-то выводит людей, подрывая боеспособность города. Хотя мне кажется, что им сейчас не до этого. Эх, сюда бы капитана Тейлора из следящих, тогда бы безопасность оказалась в надежных руках.

— А вот и Кирим, — пробурчал я себе под нос спустя полчаса.

От группы вновь прибывших людей отделилась хорошо знакомая мне фигура толстячка и на своих коротких ножках бросилась ко мне. Еще не доходя пяти метров, Кирим начал тараторить:

— В Тиховодье суета, торговли совсем нет, а товару-то на витрине уйма, ну, я думаю, чего ждать, и начал собираться, чтобы пораньше прийти. — Он на мгновение умолк и, когда приблизился, уже с мольбой в глазах продолжил: — Так я говорю, что товару много осталось, может, выделишь мальцов, чтобы помогли перетащить?

— Да Бог с ними, с делами, — хлопнул я Кирима по плечу, — рассказывай, что узнал.

— Да рассказывать-то особо нечего, — пожал плечами Кирим, — только то, что завтра должны выступить, — подтвердил он информацию, поступающую по каналам Когтя. — А утром, в середине дня или в конце — то я не ведаю. Вон, — он обернулся и указал на людей, с которыми пришел, — дочку и людишек своих привел. Переждем здесь, а там только Бог ведает, — перекрестился Кирим и спросил: — Не прогонишь?

— Оставайся, сколько хочешь, Кирим. Я всегда тебе рад, — сказал я, улыбнувшись, и, когда Кирим ответил тем же, взял его под локоть и повел к уже приготовленной только для него палатке.

Уже начинало темнеть, и в лагере все замерло, будто все разом узнали, что завтра будет решающий день. Только хорошо было слышно общий молебен, проходящий в одной из палаток, и на удивление именно вокруг этой палатки вились лесные огоньки, что добавляло сакральности.

А я, пока вел Кирима в его палатку, чуть шею не свернул, постоянно оборачиваясь на девушку с длинными черными волосами, что здесь большая редкость, и очень даже симпатичной фигуркой.

— Так как, ты говоришь, зовут твою дочку? — наконец не выдержал я и спросил у Кирима.

Наблюдательный торговец сразу приметил мой интерес и с гордостью ответил.

— Аньяра. Красавица, каких поискать еще надо, — привычно принялся он расхваливать свой «товар».

* * *

Рано утром следующего дня, когда еще по земле стелился туман, а на траве проступала роса, я и небольшая компания в лице Воледара, Когтя и пары старших ребят молча и в абсолютной тишине покинули лагерь. Не сказать, что все еще спали, наоборот, все высыпали наружу и так же молчаливо провожали нас взглядом.

Чувствовать на своем затылке сотню взглядов, которые выражали надежду и страх одновременно, было тяжело. Поэтому мы спешили удалиться на достаточное расстояние от лагеря, чтобы растительность леса скрыла нас из виду.

Место для наблюдений выбрали восточнее, в двух километрах от Тиховодья. Там, где заканчивались поля и начинался довольно пологий склон, вершина которого возвышалась метров на пятнадцать над всем плато. Отличное место, чтобы издалека созерцать битву, которая вот-вот развернется.

На самом деле я бы выбрал