В Дикой земле - Илья Олегович Крымов Страница 7

Память о сне уже почти полностью истаяла, как бывало это почти всегда по пробуждении, однако ужас и омерзение не ушли, они свернулись холодным коконом прямо под сердцем и пульсировали там. Обелиск беззвучно взывал к волшебнику, приглашал ближе, на расстояние вытянутой руки, чтобы пальцы соприкоснулись с древним камнем, на котором не смогло угнездиться за прошедшую вечность ни единое пятнышко мха, ни единый лишайник, словно всё живое сторонилось его.

Серый маг издал сдавленный возглас и изо рта его хлынул огонь. Живая стихия устремилась во все стороны, опаляя землю, и набросилась на обелиск, но не смогла прикоснуться к нему. Даже когда всё вокруг пылало, камень был невредим и хранил свою глубокую, влажную, затхлую прохладу.

Тобиус сплюнул последние огненные язычки, подхватил своё тело мыслесилой и понёсся прочь, не разбирая дороги, ударяясь о деревья до треска рёбер и гула в черепе. Его полуслепой побег окончился лишь когда отголоски шёпота затихли. Серый маг смог сбросить себя в корни одного из деревьев-гигантов и сжался там, закрыв лицо руками. Ужас не отступал, ужас ел его поедом и на борьбу были брошены все силы.

Медленно он стал очищаться, избавляться от яда в астральном теле. Волшебник заключил себя в тиски воли и исторг вредоносные эманации вовне, чтобы опять начать дышать. Годы ментальных практик научили Тобиуса справляться со всем тем, что открывалось разуму владетеля Дара в этом многослойном мире. Без них он не пережил бы обучение и не оседлал бы ветра магии, без них он сошёл бы с ума.

Заставив руки прекратить предательскую дрожь, он наконец обратил внимание на то, что сломанная нога всё ещё пребывала в столь плачевном виде, а челюсти продолжали сжимать её капканом. Боль горячими волнами накатывала на мозг в унисон с пульсом, помогая сбросить последние путы ужаса.

— Ты не возражаешь?

Чёрный мячик издал звук, шевеля при этом ушами.

— Тебя и обычно-то понять нелегко, а сейчас я вообще не уловил смысла. А-ну выплюнь!

Лаухальганда отцепился.

— Фр-р-р-ря-я-я-я! Фр! Фр-р-р! Фр-я-я-я!!!

— Тише, тише пожалуйста! Да, я в полном сознании, я всё понимаю. Но что вообще произошло?

Исходя из того, что серый маг смог уловить, прошлой ночью, когда он лёг спать, покой не продлился долго. Тобиус принялся ходить во сне, да так ловко, что спустился с дерева, не свернув шею и проделать долгий путь в ночи. По лесам Дикой земли. Тем самым, которые и днём-то смертельно опасны. Так, незадолго до восхода волшебник выбрался на проплешину и лишь там остановился. Лаухальганда, следовавший за ним и постоянно пытавшийся разбудить, ощутил неясную угрозу, исходившую от того мерзкого памятника древности, а потому, когда серый маг всё же направился к нему, сделал всё, чтобы помешать. К сожалению, последним способом оказалось членовредительство.

— Это он, — сказал Тобиус задумчиво. — Провёл меня под своей защитой, оградил от чудовищ и аномалий, привёл к себе, чтобы поработить. Сколь же велика его власть здесь…

Взгляд опустился на компаньона, который, невзирая на неимение глаз, внимательно посмотрел в ответ. Лаухальганда ждал.

— Знаешь, в подземелье Академии есть тюрьма для магических преступников. Там содержится один волшебник… помнишь, из-за него был этот грандиозный переполох недавно? Так вот он когда-то тоже услышал шёпот во мраке. Я так думаю. Он услышал и, возможно, его тоже позвали сквозь сон. И видимо некому было его разбудить.

Ещё холодные руки ухватили и приподняли компаньона.

— Господин Лаухальганда, вы спасли мне жизнь.

— Мря?

— И не только мне. Господь-Кузнец ведает, сколькие полегли бы, обрети нечто подобное свободу вновь. Вы герой.

— Мря?

— Э… ладно, ты действительно достоин награды. Когда и если я добуду дикого тура, можешь не сомневаться, все кости будут твои.

— Мря! Мр-р-р-ря!

— Все кости, шкура и потроха. Видит бог, я не знаю, зачем тебе всё это, но обещаю, что получишь, как только появится возможность! А теперь позволь-ка я займусь собой…

Исцеляющие чары поправили ногу в единый счёт, но идти на ней оказалось некуда. Тобиус не вполне понимал, где находился и где осталась его сумка, его жезл, где остался мимик в конце концов, платан не был отмечен в его внутренней системе координат. Но и тут выручил Лаухальганда, который смог провести мага по утренней росе к нужному месту.

Все вещи, включая третьего члена группы мирно дожидались хозяина на ветке.

Серый маг продолжил путь, мысленно добавив в свою карту ещё одну запретную точку, заодно внеся длинную статью в книгу заклинаний. От сна остались одни только обрывки, их он как мог тоже добавил на страницы индиговым пером.

Однако просто так ничто не проходит, даже на мага сильные потрясения накладывают отпечаток.

Позже на Тобиуса не раз накатывали отголоски пережитого, невыразимого, парализующего, душащего. В такие моменты он замирал, привалившись к какому-нибудь стволу, либо старался укрыться в зелёном подлеске, чтобы перебороть атаку. Было тяжело, но ковалась привычка и серый волшебник учился преодолевать себя с каждым разом всё лучше.

Дикая земля таила много вещей интересных и даже прекрасных. Приблизительная карта обрастала подробностями, ботанический и зоологический атласы толстели. Не единожды на пути либо в отдалении встречались признаки цивилизации, поглощённые лесом обломки древних зданий; а один раз Тобиус набрёл на руины целого города, скрытого под исполинскими кронами. Он так давно и так прочно врос в лес, что стал его неотъемлемой частью. Входить волшебник не решился, подумав, что расставленные по периметру костяные алтари со следами свежей крови могли быть сочтены приглашением лишь при очень своеобразном взгляде на жизнь.

Так, худо-бедно, медленно, но верно, преодолев нешуточное расстояние, самонадеянный исследователь выбрался на берег огромного озера. Столь огромного, что дальний его берег едва угадывался, а налетавший прохладный ветер гнал почти морские волны. Там, в окружении вод из тёмных глубин поднималась ассиметричная каменная громада, поросшая мхами и водорослями, — город на озере.

— Ахог подери.

Он высовывался из волн как желтовато-зелёный утёс неожиданно правильной формы, с прямыми линиями граней, словно гигантский донжон, окружённый полуразрушенными пристройками и обширными полями