Око ужаса - Баррингтон Дж. Бейли Страница 63

— Мы настроим сканер ближнего действия на включение сигнала, когда он обнаружит объект, поднимающийся с планеты. А пока давайте поедим.

Руголо приготовил на крохотном камбузе еду из сушеных овощей и сухофруктов. Квайлер, как и раньше, время от времени делал глотки из ребристой бутылки, не предлагая ничего двум другим. Сказывалась усталость. Руголо удалился в каюту. Каллиден бросил Квайлеру одеяло, затем повалился на постель, чтобы поспать несколько часов.

Должно быть, час или два спустя его разбудило ощущение покачивания. В рубке было темно, за исключением аварийного электроосвещения, которое никогда не выключалось и излучало самый бледный и приглушенный синий свет. Он поднял голову и посмотрел туда, где у дальней переборки ложился спать Квайлер, но не увидел его в темноте. Вдруг до его слуха донёсся шорох и шелест — звук трения внешнего корпуса об атмосферу! Как можно тише он вылез из койки и увидел тусклое свечение работающих экранов на панели управления. На фоне этого сияния выделялась сгорбленная фигура Квайлера.

Он, должно быть, опустил корабль с орбиты, используя короткие, почти бесшумные импульсы двигателей, используемых для маневрирования на близком расстоянии. На внешнем обзорном экране кипела густая коричневая муть. Они летели в атмосфере, как самолет.

Квайлер сажал корабль на планету Хаоса.

Часть двенадцатая

В КЛАСТЕРЕ РОЗ

Вид неба с Родониуса 428571429 днем и ночью был несравненен. Днем в нём светило розовое солнце Родониуса, окутанное своими сияющими розовыми лепестками, а ближайшие звёзды в кластере проступали сквозь бледно-лиловое небо. Ночное небо было ещё более красивым. Всё скопление становилось видимым, звёзды и светящиеся газовые лепестки лежали слой за изогнутым слоем, окружая планету бесконечными оболочками из сияющих розовых вуалей на фиолетовом фоне. Этот вид был одинаков для всех планет в скоплении, каждая из которых была обозначена как Родониус с последующим номером. Было сказано, что каждое число представляет собой только одну зазубрину на одном пёрышке Великого бога Тзинча.

Что касается Родониуса 428571429, конкретный вид также зависел от того, где стоял наблюдающий, поскольку единой линии горизонта тут не было. Каждый лепесток планетарной розы представлял собой пейзаж, и лепесток изгибался над лепестком, позволяя свету проникать достаточно, чтобы отбрасывать розовое сияние на нижние уровни. Розовые кварцевые скалы, из которых они были составлены, слабо звенели на высоких, кристально чистых нотах.

Капитан Жебдек Абаддас, ранее служивший в легионе Тёмных Ангелов, вечный враг Императора и всего, что олицетворял Империум Человечества, смотрел на чудесное зрелище с одного из лепестков второго слоя планеты, стоя под краем более высокого кварцевого навеса, словно парящего над ним. Солнце садилось в огненном сиянии, и величие роз звёздного скопления раскрывалось во всём своём великолепии. Это было время дня, когда он делал паузу, чтобы помянуть любимого магистра войны Гора, который должен был заменить ложного императора и возвестить о наступлении Веков славы.

Он вспоминал также своего собственного духовного наставника, командующего Лютера, которого считали убитым в великой последней битве на родном мире Тёмных Ангелов Калибане. Хотя ходили слухи, что он все ещё жив, Абаддас не поверил этому ни на секунду. Если бы Лютер выжил, он бы собрал всех разбросанных Ангелов вместе, под одним знаменем, здесь, в Империуме Хаоса.

Завершив свои ежедневные размышления, капитан Абаддас подумал о том, что пора надеть силовой доспех. Он ежедневно снимал броню только на время размышлений в это время дня, хотя со временем делать это становилось все труднее и труднее — он начинал ощущать доспех как часть себя. Находиться без него значило больше, чем быть обнаженным, он больше не осознавал себя просто телом из плоти и крови.

Капитан и его доспех сильно изменились с той поры, когда Жебдек впервые прошёл изменившие его телесные трансформации, и надел силовую броню. Создавшие его доспех Адептус Механикус вряд ли признали бы его сейчас своим делом. Были заменены все старые символы, но это было не главное. Громоздкая броня устаревшей формы, распространенный тип брони космодесантника его эпохи, выглядела так, как если бы она веками пролежал в ванне с химическими веществами. На нем выросли цветные кристаллические наросты, видоизменившие прежние чистые линии керамита в замысловато изогнутые формы.

Такое объяснение было не так уж далеко от истины. Этому силовому костюму было десять тысяч лет — или, с другой точки зрения, ему было всего сто лет, поскольку время в Царстве Хаоса не текло по прямой линии. Он действительно мутировал, как если бы был живым существом. Доспехи и носитель постепенно срастались, менялись вместе, стремясь к точке, где они наконец стали бы единым целым. Капитан Абаддас знал, что придет день, когда он больше не сможет заставить себя снять это.

Броню Хаоса.

Увидев, что он закончил свои медитации, подбежало несколько обслуживавших его рабов. Они обладали долгой практикой, поэтому, не пугаясь неизменно мрачного выражения лица, быстро начали облачать его мускулистое тело в массу изменённого металла, керамита и механизмов. Это было не так сложно, как когда-то могло быть. Хотя его тело все ещё несло все свои модификации космодесантника, дары Хаоса не сильно изменили его, поскольку он не поклонялся какой-то конкретной силе Хаоса. Знак Хаоса на нем проявлялся главным образом в его силе воли.

Абаддас стоял посреди луга, усыпанного розами всех размеров и оттенков. Его жилищем были покои, вырезанные в стволе гигантского розового дерева. Свита капитана располагалась в розовом лесу, лежавшем глубже в промежутке между лепестком планеты, на котором он стоял, и лепестком, дугообразно проходящим над головой. Владения бывшего капитана Тёмных Ангелов — то есть территория, где его все боялись и повиновались — состояли из этих двух лепестков и лепестков по обе стороны от них. Хотя он