Сергей Лукьяненко - Реверс Страница 60

— Куда? — спросил Псих.

— Еще не знаю. Надеюсь, вернусь когда-нибудь. Ты меня выручил, я твой должник.

— Ничего не должник — кочегарил же… — запротестовал Псих. — Стой, ты куда? Стой, говорю! Чудила! Куда ты пойдешь, ты же с ног валишься! Сейчас постелю тебе где-нибудь, спать будем. Эх, жаль, банька у меня не топлена! Попарились бы — рукой бы усталость сняло…

У сытого Макса действительно слипались глаза и подкашивались ноги. Но хватило сил, чтобы сказать:

— Понимаешь, друг Псих, у меня из головы не идут эти люди: Теодор, Патрик, Рафаэль, еще потом те двое… Как они находили меня всякий раз? Умелые ребята, очень умелые… И есть еще те, кто не нашел меня, не догнал… Для чего-то я им нужен, понимаешь?

— Ну и что? — пожал плечами Псих.

— Они меня и здесь найдут.

— Допустим. Дальше что?

— Меня-то они не обижали. Говорю же: нужен я им. А вот тебя…

— Подумаешь! — Псих даже фыркнул. — Они — кто? А я — железнодорожник! Поди тронь меня! Я на местную власть плевал с колокольни, хоть на полицмейстера, хоть на бургомистра!

— Боюсь, что те парни тоже плевали на местную власть.

Псих размышлял не более двух секунд.

— Ну, тогда пошли спать на станцию, на дровяной склад. Там тебя точно не найдут. Стой, не спеши, одежду тебе возьму и тряпье какое-нибудь под ребра подложить…

…Лежа на душистых бревнах, Макс думал о Марте. Как-то она там? Наверное, забеспокоилась уже позавчера вечером, а самое позднее вчера днем побежала в полицию: муж пропал! Наверное, полицейские уже допросили Матвея и узнали о странном новоприбывшем по имени Теодор, увлекшем Макса на прогулку по городу, с которой Макс не вернулся. Будут проверены больницы, вокзал, трактиры и злачные места. Вероятно, полиция выйдет и на извозчика, отвозившего Макса и Теодора за город. Извозчик укажет место, где он высадил обоих, служебная собака доведет до куста, возле которого Теодор открыл Врата… и точка. Жирная точка, финал следствия. Полиция будет ждать, что непутевый муж рано или поздно объявится сам, и посоветует Марте заняться тем же. Найдется пропащий! Нельзя же сгинуть бесследно там, где никто не умирает насовсем!

Уже засыпая, Макс мельком подумал: как скоро Марта найдет ему замену? Через год или уже через неделю? Интерес был чисто академический. Потом вдруг перед глазами возникло лицо совсем другой женщины: меднокожей, горбоносой, с волосами цвета воронова крыла, треугольным подбородком и упрямо сжатыми губами. Эта женщина явно знала Макса, и, наверное, Макс тоже хорошо знал ее, но где, когда — не помнил. Поняв его затруднение, женщина гневно нахмурилась, и тут Макс уснул.

Или уже спал и видел сон?

В это самое время уснул и Сергей, уснул стоя, упершись лбом в казенник орудия. Поднявшееся солнце понемногу разогревало остывшую за ночь бронированную гусеницу, и был как раз тот час, когда внутри гусеницы уже тепло, но еще не так жарко, как в духовом шкафу.

Хорошо живется тем, кому покой только снится! Ведь если им что-то снится, значит, они имеют возможность спать! Против логики не попрешь.

— Бу! — Кто-то дернул его за ногу. — Дрыхнешь на посту?

Сон слетел в один момент.

— Ничего не дрыхну…

— Ладно врать-то, — проворчала снизу Ева. — Спускайся.

Сергей взглянул на часы. Пожалуй, он и вправду отключился минут на двадцать-тридцать. Как ни странно, это помогло. Он чувствовал себя почти свежим.

А Ева не спала. Даже в полутьме было видно, какие у нее красные глаза.

— Где Тигран? — спросил Сергей.

— Зачем тебе Тигран? Он ведет наблюдение. Думаю, через полчаса-час переговоры войдут в завершающую фазу. А через два часа у нас будет самолет. Ты готов лететь?

Внутри Сергея кто-то внятно сказал «ой».

— А кто еще летит?

— Я. Эти бипланы с газогенераторными моторами не очень-то грузоподъемные. Поэтому летим мы вдвоем — ты и я. Тигран, Гриша и Алена остаются стеречь бронепоезд.

— А…

— Это лучшее решение из всех возможных, — пояснила Ева. — Мы уже по-всякому прикидывали. Лететь в Оннели должна я, потому что из всех нас только у меня есть опыт пилотирования. Со мной должен лететь еще один человек. Вопрос: кто? Алена отпадает, она неопытна и нужна на паровозе…

«Я шибко опытен», — подумал Сергей, но промолчал.

— Тигран — адреналиновый проводник второго рода, он сгодился бы. Но он нужен как командир и… как проводник в случае чего. Чтобы всех вывести. В данной ситуации Алена как проводник — это несерьезно. А Грише нужно время, чтобы подействовал алкоголь. Не держать же его все время пьяным. Тиграну проще: несколько секунд, два-три упражнения — и он уже злой, готов открыть Проход…

— Мне еще проще, — тихо сказал Сергей.

— Верно. Ты адреналинщик первого рода. Испугался — открыл. Вот потому-то ты и летишь со мной. Я… У меня, знаешь, с открытием Прохода бывают проблемы…

— Я уже догадался.

— А разве кто-то говорил, что ты дурак? Догадался, и молодец, и помалкивай в тряпочку. Понимаешь, эти местные самолеты… Может возникнуть необходимость открыть Проход прямо в воздухе.

— И тут я справлюсь лучше других, — маясь, как осужденный перед казнью, пробормотал Сергей.

— Вот именно.

— Понимаешь, — пробормотал Сергей, — я и на Земле с самолетами не очень-то дружу. С нормальными пассажирскими лайнерами… Если ехать не более двух суток, всегда предпочитал поезд. Даже в Иркутск однажды поездом ехал…

— Боязнь высоты, а? Только честно.

— Есть немного, — сознался Сергей.

— Так это же просто замечательно! — подытожила Ева. — Постой… Стой, говорю!

Крик Евы был отчаянным, и крик помог. Схватившись за какую-то скобу, Сергей удержал себя от того, чтобы шагнуть во внезапно заструившийся перед ним воздух. Еще секунда, и Проход закрылся.

— Извини… — хрипло сказал Сергей. — Я не хотел. Знаешь, я не трус, но я боюсь. Это у меня неподконтрольное.

— Извиняться в любом случае незачем, трус ты или не трус. Полетишь?

— Да.

— Ну вот и хорошо. — Ева вдруг порывисто охватила руками шею Сергея и поцеловала прямо в губы. — И пойми же ты наконец: стесняться тебе нечего. Ты кто?

— Адреналиновый проводник первого рода, — пробормотал ошеломленный внезапным поцелуем Сергей.

— Вот именно. Это четыре слова. А «трус» — это четыре буквы. Есть разница!

— Если разница только в количестве букв…

— Ты мне надоел, — величаво заявила Ева. — Живи и пользуйся своим даром, а думай о чем угодно, только не о нем. Знаешь, был у меня один знакомый адреналинщик первого рода, он очень любил копаться в себе. Русским не был, а вел себя прямо как русский интеллигент, прости господи. Ну и доигрался: приобрел фобофобию. Есть такая замечательная фобия: боязнь испугаться. С тех пор он боялся всегда, и всегда перед ним висел открытый Проход. Знаешь, чем дело кончилось?