Ураганные войны - Теа (Тея) Гуанзон Страница 6

У Таласин перехватило дыхание: ее объял страх, жгучий, как зима в этих горах.

Люди всегда говорили, что у Аларика из дома Оссинаст, хозяина легиона Кованных Тенью и единственного сына и наследника Гахериса, очень пронзительные серые глаза. При свете семи лун эти глаза сияли ярким, но холодным серебром, и сверкания им добавляла магия. Взгляд был направлен прямо на Таласин.

Ее предупреждали о нем. Она знала, что однажды ей придется встретиться с ним.

Этот день наступил слишком рано.

Он набросился на нее, коса из дыма и угля поблескивала в его руках. На лице Таласин застыл ужас, губы ее дрожали. Инстинктивно ей удалось снова призвать Светополотно и материализовать в дрожащие руки по кинжалу. Правым она закрыла голову, чтобы защититься от атакующего удара, столкновение лезвий отозвалось вибрацией в ее руке. Девушка попыталась как можно сильнее оттолкнуть нападающего, но тот быстро восстановил равновесие и атаковал вновь.

Так значит, будет бой.

Таласин часто тренировалась с сардовийским мастером меча, но удар металлического клинка не шел ни в какое сравнение с настоящей пульсирующей магией Врат Теней, а отработка движений с наставником была легким ветерком по сравнению с бурей сражения, где ее активно пытаются убить. Усложняло битву и то, что противник был почти в два раза больше, и то, что, если верить слухам, он готовился стать одним из Кованных, едва научился ходить.

Таласин только и успевала уклоняться и парировать удары, пока Аларик своими наступательными движениями кружил их обоих в смертельном танце по всему озеру, позабыв о раненом легионере. Теневые барьеры вокруг них растворялись один за другим, будто молодой человек сам рассеивал их, но с какой целью? Возможно, он получал от развернувшегося действия особое садистское удовольствие и играл с Таласин, словно кошка с мышью. Узнать его истинные намерения было невозможно, а пытаться выяснить у него она не собиралась.

Наследный принц Кесатха был неумолим. Его удары были подобны разрядам молнии – мощные, они били во все точки одновременно. Раз, два, миллион: удар за ударом тень сливалась со светом в снопе эфирных искр. Более хрупкие льдины давали паутину трещин под подошвами зимних сапог Таласин, брызги озерной воды попадали на ноги и обжигали холодом даже через шерстяные штаны. Коса Аларика легко справлялась с кинжалами Таласин, девушка не раз отчаянно мысленно приказывала Светополотну дать ей щит, пыталась добиться того, что не выходило с самого начала ее тренировок по эфиромантии, но это никак не удавалось. Несколько раз в очередной попытке призвать щит она становилась максимально открытой для удара, и его коса встречалась с ее спешно созданными хрупкими кинжалами, сложенными в крест, в самый последний миг, успевая оставить на руках девушки ровные порезы с темной дымкой.

В какой-то момент Таласин оказалась на самом краю одной из дрейфующих льдин. Аларик замахнулся косой сбоку, а у нее не было времени для поворота, защиты, она все еще не знала, как делать щит…

Девушка сложила руки. Два кинжала превратились в боевой цеп с Моргенштерном, и она замахнулась им в сторону Аларика. Золотая цепь обвилась вокруг лезвия косы, и Таласин изо всех сил потянула оружие на себя.

Аларик сместил вес и уперся ногами в лед, пресекая ее попытку нарушить его равновесие. Они стояли в паре сантиметров друг от друга, обоих от падения в воду отделяло одно неверное движение, оружие – по-прежнему связанное цепью Таласин – они держали сбоку от себя. В какой-то момент с головы Аларика сполз капюшон, и взору явился ореол черных волнистых волос, взъерошенных в пылу сражения. Его глаза – не скрытые за хищным оскалом маски – были пронзительны и пугали своей пристальностью. Он был выше Таласин, так что ей пришлось поднять подбородок, чтобы встретиться с молодым человеком взглядом.

От перенапряжения она тяжело дышала, но и он казался обессилевшим: его широкая грудь вздымалась и опускалась неровными рывками. Он заговорил мелодичным низким голосом, настолько глубоким, что казалось, тьма вокруг них обоих сгустилась.

– Не знал, что на стороне Сардовии есть Ткач Света.

Таласин стиснула зубы.

Девятнадцать лет назад, во времена, сейчас известные как Катаклизм, развязалась война между двумя соседними государствами Сардовийского Союза: Солнцеворотом, где жили все Ткачи Света на Континенте, и королевством Кесатх, где царствовала тьма. После убийства Ткачами Озалуса Оссинаста на престол взошел его сын Гахерис и привел Кесатх к победе, после чего силой присоединил Солнцеворот, вышел из состава Союза и провозгласил свое королевство Империей Ночи. Гахерис присвоил себе титул императора Ночи, после чего вместе с образованным им легионом Кованных Тенью истребил всех Ткачей Света и уничтожил все их святилища. Только вот…

– Твой кровожадный папаша-тиран в свое время пропустил одного, – бросила Таласин Аларику.

Девушка встала на цыпочки и…

… что есть сил столкнулась с ним лбами.

Глаза застлала ярчайшая вспышка боли и разлетелась на множество добела раскаленных иголок. Но сквозь боль она смогла увидеть, как принц Кесатха пошатнулся и его угольно-черная коса растворилась в сжатой латной перчатке. Вторую руку он поднес ко лбу, чтобы потереть место, где, как очень надеялась Таласин, у него треснул череп. Но она не стала задерживаться, чтобы выяснить это: она превратила цеп обратно в кинжал и свободно вонзила в плечо своему противнику, заставив того глухо вскрикнуть. Сияющий кинжал исчез, девушка резко развернулась и побежала прочь по льдинам, превозмогая распирающую головную боль, ее путь к лесу освещало лунное сияние.

Она ни разу не оглянулась, боясь того, что может там увидеть.

Глава третья

Таласин нырнула в заросли длиннохвойных сосен и терновника ровно в ту минуту, когда по всей горе разнесся жалобный вой рога. Это был сигнал к отступлению, поэтому Таласин пришлось изменить планы и направиться не в город, а к пристани. Лицо девушки было покрыто синяками и царапинами, на руках виднелись порезы, теплая куртка пропиталась потом, адреналин и боль отдавались звоном в ушах.

Наконец Таласин выбралась из леса. Вечернее небо над пылающими руинами Хладлюма окрасилось в кроваво-красный цвет. Впереди огромные деревянные каракки Сардовийского Союза раскрыли паруса, чтобы подхватить задымленный воздух, трюмы уже поднялись над землей примерно на метр, а по бокам палуб повисли веревочные лестницы, по которым, словно муравьи, беспорядочно карабкались горожане и солдаты. Таласин ускорила шаг по направлению к самой большой из каракк, «Летнему бризу», и, чувствуя одновременно тревогу и облегчение, взобралась на ближайшую веревочную лестницу.

Товарищи еще не бросили ее, но