Жестянка 2 - Вадим Владимирович Денисов Страница 53

Идея родилась мгновенно.

— Никитос! Иди сюда… Предлагаю тебе выгодную сделку! — я сразу взял быка за метлу.

— Чё почём? — вяло поинтересовался скучающий метельщик.

— Говорю коротко и ясно. Ты моешь «газон», прямо здесь и сейчас. Это же ваша типа поляна, поэтому тебе Левша ничего не скажет. А мне ещё как скажет! Воду… Ну, пяток вёдер притащишь из кухни, пару можно взять из моей бочки, но не больше.

— А мне что?

— Ножик складной, офигенский. Плоский и прочный. Знаменитая штука, точно такой же складень граф Монте-Кристо под стелькой туфляка прятал, тюремная стража не нашла, между прочим. Ты читал Дюма?

— Не-ет…. Кино смотрел!

— Во-от! — подбодрил я смурного метельщика. — Его даже на голом теле можно спрятать.

— Это как? Чё ты гонишь?!

— Элементарно! Его надо между ягодиц в жопу вложить. Люди проверяли, не выпадает.

— Ух ты!

— Дарю приём, пригодится.

— С собой тесак?

— Дома у меня лежит, в тумбочке, — кивнул я головой в сторону своего окна.

— Что за ножик-то?

— О-о… Это «дук-дук», французская колониальная легенда, раскрученная в тридцатых годах прошлого века благодаря дизайну Гаспара Коне. Он изобразил на рукояти своего ножика меланезийского Духа возмездия, подсмотрев гравюру этого чёрта в журнале — босоногую остроголовую фигурку в перьях диковатого вида… Но в Меланезии бизнес у Гаспара не покатил, потому что аборигены этого духа, как выяснилось, шибко опасались. Промашка вышла. Ну, тогда француз переправил всю партию на Чёрный континент, и там продажи пошли ураганно. Со временем дук-дук стал одним из самых популярных ножей в Африке.

— А взял-то где?

— Мне его Мэнсон подарил, хозяин оружейного салона, слышал о таком? Ну, или дал бонусом к сдаче.

— Так это что, настоящий французский ножик? — с удивлением спросил Никита.

— Не торопись, французов на Жестянке мы пока не обнаружили… Дальше идём. После такой популярности дук-дуки начали клепать многие фирмы и артели, можно сказать, они по всем миру разлетелись. Залетели и в СССР, где их продавали под названием «Школьник».

— В СССР для школьников выпускался специальный складник?!

— Ага.

— Так это настоящий советский ножик?!

— Да подожди ты! В России их тоже производили, только малыми сериями. Сам нож просто гениален: три куска стали, не считая антабки, и два гвоздика-пина. Что проще? Рукоять — согнутый стальной лист, закрывающий мощную сконцевую пружину, как у офицерского «Викторинокса», такую схему начали часто применять ещё в девятнадцатом веке. При всей компактности конструкции ей обеспечена отличная жёсткость. Тонкий клинок и полный клин в сечении — такой нож практически не нуждается в заточке, достаточно примитивной правки. Ну а сталь на них всегда ставили неплохую. Например, Х12МФ.

— Неси! — не выдержал метельщик, отбрасывая постылую метлу в серую пыль опытной площадки.

— Бегу!

Через две минуты я уверенным шагом победителя двигался к штабу, оценивая своё исполнение роли Тома Сойера на отлично.

Солнце, земля подсохла, небо в уютных белых облачках, настроение самое боевое. Я пропустил несущуюся сломя голову банду ребятни среднего школьного возраста, одетую в одинаковые бриджи и рубашки защитного цвета. В руках бандиты-пионеры держали длинные оструганные шесты, четверо тащили здоровенный тюк. Вспомнил, у них очередное занятие — вигвамы за мостом ставить будут!

Учебный год закрыт, но дети у нас заняты всегда. Уроки выживания, рыбалка, работа на радиостанции, велосипед, тактическая медицина, прикладная стрельба из длинного лука и арбалета с элементами охоты. Именно детскому лагерю с Дивного передана полевая кухня.

Скоро лагерные вожатые приведут их к нам для обучения стрельбе из огнестрельного оружия. В целом, занятия у жестяных пионеров мало чем отличаются от обучения на моих курсах. Разве что теории раза в три меньше.

Почти у самой штаб-квартиры Казанникова я встретил нашего ветерана — заведующего вещевым складом Василия Павловича, большого специалиста в области экипировки, на Земле он, как минимум, был менеджером милитари-магазина. Завсклад шел в сопровождении своего вечного хвоста — Остапа Волыны. Последний славен безобидным слабоумием, недюжинной физической силой и завидной выносливостью. Вот и сейчас Остап был нагружен, как верблюд.

Хороший человек Палыч с ним занимается по какой-то особой методике, и результаты налицо! В последнее время Волына даже начал понимать простейший юмор.

— Стой, не беги, слушай сюда! Чего не заходишь?

— Да замотался совсем, — виновато улыбнулся я.

— Разматывайся, давай! — строго приказал Палыч, сдвинув мохнатые брови. — Вечерком загляни, есть подкрадули твоего размера в очень неплохом состоянии. LOWA Zephyr GTX, между прочим, слыхал о таких?

— Да ладно… — не поверил я своим ушам.

— Накладно. Ходишь как обдергаец, скоро из твоих уставных пальцы наружу полезут… Должен будешь. Кстати, по высоте средний берц. И не «словаки», хотя и они хороши, а чистая Бавария. На всякий случай.

— Так я же это, Василь Павлович! Я же тоже! Наган добыл, как вы и просили, уже неделю как в тумбочке лежит! Замотался! — очень вовремя вспомнилось мне выполненное обещание, да уж… Просто позор.

— С жёлтой кожаной кобурой, ну и патронов немного для начала. Могу обучить.

— Рубин, с тобой приятно иметь дело! — вскричал завсклад, а Остап что-то забубнил и захлопал в ладоши.

— Правда, это не офицерский «самовзвод» двойного действия, а «солдатский», одинарного. Поверьте, это лучше! Продавить самовзвод не очень-то и легко, да и о точности можно будет забыть. С предварительным взводом наган стреляет очень точно.

— Вечером занесёшь? — Палыч реально возбудился. — Понимаешь, я ведь всю жизнь, насколько помню, хотел иметь личный боевой пистолет. Или наган, он мне даже больше нравится. Попал сюда, а вокруг опять склады, тряпки, вроде бы и незачем…

— Теперь будет, Василий Павлович! Будет! — горячо уверил я. — Кстати, в России револьвер это тоже пистолет, по ГОСТ-у — пистолет с вращающимся блоком патронников или стволов. А вот у американцев нет.

— Отлично, договорились!

Волына опять радостно захлопал в ладоши. Посмотрел я на него и подумал, чем он не ребенок?

Сунул руку в сумку и достал глиняную свистульку.

— Держи, Остап. Теперь вы с Ириной сможете ансамбль организовать. Я не умею, а она