Андрей Левицкий - Путь одиночки Страница 50

Но явился не шаман и не цыган — кавказец лет сорока пяти, среднего роста, изящный, в белой рубашке с накрахмаленным воротничком и запонками на манжетах, в черных брюках и тапочках, напоминающих туфли. Черные волосы были зачесаны назад волосок к волоску. Хозяин? Это и есть легендарный Дон?

— Доброе утро, Владислава по прозвищу Бестия, — проговорил он мягко, без акцента. — Было бы невежливо держать тебя здесь взаперти, так что приглашаю на чай. Или кофе?

— Для начала объясните мне, что происходит, почему я здесь, что со мной… Я чувствую себя странно.

Дон улыбнулся, обнажив безупречно белые зубы:

— Поверь, долго рассказывать, а беседу приятнее вести за чашкой чая. Или кофе. Или за рюмкой коньяка. Извини, что не представился. Мое настоящее имя тебе знать незачем, широкому кругу я знаком как Дон. — Повернувшись спиной, он зашагал из комнаты.

Владе ничего не оставалось, как последовать за ним. Дон добавил, не оборачиваясь:

— Они еще Тихим меня называют за глаза — думают, я не знаю.

Спустились по деревянной лестнице, миновали гостиную, заставленную горшками с пальмами. Стараясь скрыть недомогание, Влада хваталась за перила.

На диване сидели двое здоровенных мужиков. Завидев босса, они встали, но Дон махнул рукой, как припечатал, и мужики сели. Вислощекий, первый, кого встретила здесь Влада, шел за ней.

— Не волнуйся, — Дон говорил, по-прежнему не оборачиваясь, а Влада сверлила взглядом его спину, — с моими гостями принято обращаться хорошо.

Миновав гостиную, они вошли в огромную столовую, сверкающую хромом, с барной стойкой и коллекцией бутылок на витрине. Из соседней комнаты тотчас выскочил юноша в фартуке. Дон уселся за столик в углу, где рядом с тарелкой сладостей исходил паром чайник. Пахло мелиссой. Влада заняла стул напротив Дона, вытянула ноги и скрестила руки на груди. Она ощущала себя вонючим бомжом, жутко хотелось в душ, но надо же было понять, что происходит.

— Как долго я здесь и почему? Что со мной? Когда я могу уйти? Где мои спутники?

Дон прищурился, отхлебнул чай, и тут взвыла сирена.

— А это что? — не удержалась Влада. — Учения?

— Отвечаю по порядку. Ты сильно болела… нет, ты умирала, но я много слышал о твоем отце и потому не оставил его дочь в беде. А спутники твои… я посчитал, что они подозрительные и тебе здесь будет безопасней. Но с ними ничего не случилось.

— А тебе какая выгода с того, что я здесь? — Влада проглотила кусок пахлавы и налегла на другие сладости — аппетит проснулся волчий. — Только не надо петь, что захотел помочь хорошему человеку.

— У меня нет голоса, чтобы петь, — это раз. Два — не стоит мне «тыкать», девочка, — отрезал Дон и зыркнул исподлобья — аж мороз побежал от его взгляда и кусок встал поперек горла, после чего Влада решила, что надо быть повежливее. — Мне доложили, что некто Ротмистров, с которым твой отец хотел разорвать деловые отношения, организовал, не желая расставаться с поставщиком, операцию по его захвату. Нелегальную операцию. Теперь, чтобы замести следы, он желает избавиться от свидетелей, в числе которых ты и капитан Астрахан, ну и, само собой, твой отец. Если ты так настаиваешь на прямолинейности, то мой интерес — наладить контакты с Фиделем, а плохого человека Ротмистрова наказать. Или аргументы не кажутся тебе убедительными?

Влада поникла, вяло улыбаясь. Любая светлая идея тотчас попадает в лапы рвачей, которые превращают ее в дерьмо. Бывает вообще на свете иначе? Бывает, если на идее нельзя заработать, и она на фиг никому не нужна. Либо если закрыть глаза, не замечать дерьмо и убеждать себя, что всё в шоколаде. Влада не умела закрывать глаза — она такая растяпа с рождения. Еще в школе, когда драться научилась, любила защищать обиженных и искать правду. Доискалась.

— Да, и еще я бы на твоем месте не пренебрегал сотрудничеством, потому что доза биотина стоит дорого, и ты это знаешь. Желез много, но добывают из каждой миллиграммы…

Влада вздрогнула, вскинула голову, и Дон продолжил:

— Когда тебя привезли, ты умирала. Как тебя довели до такого состояния, не знаю, но если бы не биотин, мы бы здесь не разговаривали. И где эта твоя благотворительность? Кто бы тебе помог?

Тридцать молодых людей, которых спасла организация Влады, — разве этого не достаточно? Пусть себе жируют Ротмистровы и Доны, зато они с отцом помогли хоть кому-то! Только дети не боятся смерти. Живешь ты, молодой, полный сил, мечтаешь, любишь, но проходит совсем мало времени — и вот ты уже немощный старик, у тебя все болит, на тебя не взглянешь без слез. А потом — раз, и всё. И чернота. Ни неба, ни солнца, ни цветов весной. Они-то, конечно, останутся, но некому будет оценить их красоту, вдохнуть аромат. Люди тоже никуда не денутся, но они же — не ты. Тебя как человека, который все это оценивает, не станет. Справедливо? Нет. Это самое страшное, что может случиться, но поминать смерть не принято и не принято о ней думать, как не думают о неизбежности осени и зимы. Все циклично. Колесо Сансары. Теперь появился биотин. Биотин — это жизнь, и можно разорвать замкнутый круг, обмануть смерть.

Снова взвыла сирена. Дон решил сменить тему:

— Слышишь? В Секторе что-то происходит: такой Всплеск был, что добило до Москвы, мобильные телефоны не работают, электричества во многих районах нет. В первый раз такое. И еще звери за Барьер вырвались, в Москву. Твари из Сектора сейчас на улицах города.

— Мне надо Даниле позвонить! — выпалила Влада, стараясь перекричать зачастившую сирену. Не в силах больше усидеть на месте, девушка вскочила и прошлась по помещению. — А вы можете что-нибудь придумать с Ротмистровым?

— Такой подход мне нравится больше. Сядь!

Влада подчинилась, села, закинула ногу на ногу, и Дон продолжил:

— С ходу ничего сказать не могу, тем более такая неразбериха. Ротмистров — большой человек, у него везде свои люди. Подобраться к нему сложно, надо делать это обдуманно, чтоб головой не поплатиться. А в данных обстоятельствах информацию добыть трудно.

Влада растерянно коснулась пальцами лба. События сменялись как-то слишком быстро и не успевали укладываться в голове. Мощнейший Всплеск? Сюда добило? Но для тех, кто недалеко от Глуби, он смертелен! Жив ли отец? Не добрался ли до него Ротмистров? Что с Данилой и его помощником-наркоманом?

— Не нервничай, Влада, все уладится, только спешить не надо. Оставайся здесь, гостьей будешь.

Пусть верит хитрый Дон, что склонил ее к сотрудничеству, сейчас главное — выжить, а там что-нибудь можно будет придумать, наверняка можно!

— Надо связаться с Данилой, — уверенно повторила Влада. — Вы понимаете, это его группу Ротмистров отправил за моим отцом! Остальные погибли, капитан — единственный, кто выжил и может все рассказать. А вы его выгнали! Он же все знает… Приготовьте машину и людей.

— Зря, говоришь, выгнал? Ладно, всего не предвидишь, надо отправляться за ним и его дружком. — Дон повернулся к лестнице и позвал: — Тигран!

Прибежал Тигран — толстый белокожий дядька, курносый, вполне славянской наружности. Дон скомандовал:

— Готовь людей, машины.

Тигран заорал по-армянски, в доме поднялся переполох, в гостиной затопали, забегали туда-сюда шестерки, вислощекий Бульдог метнулся к выходу.

— Мне бы оружие, — сказала Влада, почувствовав прилив сил и уверенности. — Я тоже поеду. Данила с Моментом вашим людям без боя не сдадутся, а я с ними поговорю, мне они могут поверить. Но оружие все равно надо — на всякий случай, не только нам капитан нужен.

Дон, помедлив, открыл сейф и протянул девушке револьвер, а потом, порывшись в сейфе еще немного, FN Р90.

У Влады аж глаза загорелись. Вот это вещь! И хренозавра завалит, и броник с двух сотен метров пробьет! А красавец какой, в руке приятно держать! Жизнь налаживается!

Дон, хитро улыбаясь, кивнул на выход:

— Ну, иди. Не завидую я тому, кто попадется у тебя на пути.

На улице уже ждали четверо. Влада с удовольствием отметила, что тут и русские есть. Во всяком случае, выглядят они как русские. От ворот бежал вислощекий мужик, которого Влада окрестила Бульдогом.

— Нэ работает машин ни одна!

Толстый Тигран спросил на ходу:

— И мой джип?

— Откуда мне знать, то ж твой джип! — пробормотал Бульдог, семеня рядом.

Тигран вынул из кармана куртки ключи от машины — сигнализация не сработала.

— Погорел! — причитал Бульдог, раскачиваясь, как утка. — Все машин Всплеск погорел! — И затараторил по-армянски.

Тигран выругался, вскинул руки, Бульдог, бормоча, направился к дому.

— Чего это он? — спросила Влада высокого молодого человека нордической внешности.

Скандинав пожал плечами:

— А кто его знает. Машины не то что не заводятся — даже не открываются, которые на центральном замке… И домой не отзвониться, почему задерживаюсь.