Покорители шторма. Бриз - Ирина Вадимовна Лазаренко Страница 5

— Захлопнись, — повторил он Раулю.

— Не-а, — тот продолжал изучать свои руки, и было заметно, что ему приходится напрягать пальцы, сдерживая их дрожь. — Я ничего не придумал. Марель был в доску пьян, и его убили в подворотне, как подзаборного голодранца. Нравится это его любимчикам или нет.

— Любим-чхи! — кам, — шутканул Катриэль и, как обычно, первый рассмеялся своей немудреной шутке, а потом по комнате прокатилось еще несколько смешков акваморов, которые вечно оказывались на стороне братьев Циклон.

— Ага, — ощутив малую, но поддержку, Рауль поднял взгляд на Болтона и прикинул, куда ему увернуться, когда Болтон сиганет на него через стол. — Кто теперь будет таскать вас, избранненьких Бризиков, на дополнительные занятия в испытательный комплекс? Лучшие наши ученички, тьфу!

Болтон, вопреки ожиданию и своему обыкновению, никуда сигать не стал, а неожиданно и мерзенько, совсем не по-болтоновски, ухмыльнулся, демонстрируя мелкие хищные зубы:

— А зато у вас, не лучшеньких ученичков, теперь будет чему порадоваться на ваших тайных сборищах, да?

Лица Рауля, Катриэля и еще нескольких акваморов застыли.

— Как вы там себя называете? — Болтон картинно пощелкал пальцами, будто бы вспоминая, а на деле — убеждаясь, что всё-всё внимание приковано к нему. — Спуск Вёсельников, нэ? Треск Бисерников?

— Союз Висельников, — обиженно процедил Катриэль.

Рауль выругался и отвесил ему подзатыльник, и тут Болтон сиганул на него через стол. Вместе они полетели на пол, опрокидывая стулья, расталкивая столы. Рауль пропустил удар в челюсть, клацнули зубы, брызнула кровь. Болтон тряхнул его, и Рауль ударился головой об пол, двинул коленом. Медленный Катриэль наконец вскочил на ноги, бросился на помощь брату и стащил с него Болтона, позволяя Раулю подняться на ноги. Биться с Болтоном не стал, не дурак он был на него лезть.

Кто знает, чем бы кончилась эта потасовка, если бы в кабинет не ворвался стремительный Валентайн дель Бриз, преподаватель зоологии.

— Ну-ка, разошлись! — рявкнул он. — Давно в холодной не сидели? Или вас серым шапкам сдать? Они как раз в Академии!

Появление в стенах Академии серых шапок — городской стражи — могло означать только одно: профессор Марель действительно убит. И это понимание вмиг сбило боевой пыл даже с Циклонов.

— Сегодня я закрою глаза на вашу выходку. Но если повторится — поставлю в известность ректора! Позор! Дель Болтон! Как вы будете смотреть в глаза своему отцу? Мальчишка!

Двадцатилетний «мальчишка» не мог поднять взгляд на Валентайна, хотя знал, что тот ничего ректору докладывать не будет: драки акваморов в стенах Академии — явление нередкое и, в общем, не такой уж это серьезный проступок. Сам Валентайн когда-то был таким же «мальчишкой» и так же задирал Циклонов и прочих акваморов из других кланов.

— Используйте свободное время на что-то более полезное, чем банальная драка!

Валентайн развернулся на каблуках и вышел из учебной комнаты покойного профессора Мареля дель Бриза.

***

Этой ночью у Карася сводило зубы от мысли, что придется приблизиться к Академии, а уже к полудню он потерял счет котлам и мискам, которые ему надо было перемыть на академической кухне, и рыбинам, которых довелось очистить и выпотрошить. Он даже умудрился ни разу не порезаться острыми плавниками окуньков, за что удостоился кивка и одобрительного хмыканья повара — скалоподобного здоровяка, которого проще было представить за откусыванием голов недоброжелателям, чем заботливо снимающим пену с рыбного бульона.

Карась попал на кухню чудом. Сегодня утром, когда он бродил вокруг Академии и прикидывал, как бы половчее забраться внутрь, его принял за поварёнка сторож, один из тех, что проводили утренние обходы вокруг Академии с единственной целью — считаться при деле и важно надувать щеки. Сторож, совершивший такой выдающийся поступок: схватить Карася за шкирку и втолкнуть в кухонную дверь, что находилась в десяти шагах, — должен был лопнуть от ощущения собственной полезности.

Пахло тут упоительно, еще вкуснее, чем у Карася дома, когда мама была жива: свежим хлебом, пряным травяным отваром, а еще чем-то сладким и чем-то сытным, и чем-то острым, отчего приятно щекотало в носу. Сквозь всё это упоение едва пробивался запах еще живой рыбы, корзины с которой стояли у стены. Повар, искоса глянув на доставленного мальчишку — на растерянное, а вовсе не наглое выражение лица, на одежду, которую Карась старался держать в хоть сколько-то опрятном виде, на чисто вымытое лицо — не погнал постороннего мальчишку взашей, а махнул рукой на корзины с рыбой и вручил небольшой нож с узким лезвием: за дело, мол. Скоро стало понятно, почему Карася не выставили: в гигантской кухне было еще пяток мальчишек и трое поварят постарше, но рук всё равно отчаянно не хватало. К полудню Карась натурально вымотался, но ни за что на свете не покинул бы это место — тут было тепло, вкусно пахло да еще и кормили: для работников сварили сытную кашу на бульоне из рыбьих голов, выдали по толстенному ломтю серого хлеба и по чашке отвара из повторно заваренных листьев чего-то пахуче-ягодного.

— Можешь остаться, — буркнул ему повар, — работать с рассвета до полудня, платить не обещаю, а накормлю от пуза, и еще недоедки с собой можно забирать. Но если чего стибришь — руки оторву, ясно?

— Ясно, — поспешно заверил Карась и затолкал в рот остаток хлебной краюхи.

Он едва мог поверить в такую удачу и даже не вспомнил, зачем пришел к Академии нынче утром. И даже не подумал, как собирается искать кабинет Мареля дель Бриза, если целыми днями будет драить котлы.

***

Единственный человек, который знал истинную личность Аэртона дель Бриза, был ректор Академии мореходства Людоль дель Бриз. Сразу по прибытии Аэртон вручил ему документ, подписанный лично Тайным канцлером, в котором прописывались неограниченные полномочия агента по особым поручениям. Также в документе прямо указывалось, что ректор обязан оказывать всяческое содействие расследованию, которое будет вести податель сей бумаги. Аэртон согласился выпить с ректором отвар по особому рецепту Сирокко (тайну трав, входящих в ее состав, клан ткачей держал в секрете, но охотно продавал сушеные травы, которые в последние несколько лет пользовались популярностью в Бризоли среди аристократии) и за чашечкой «Бодрости духа» обсудить сложившееся положение вещей. Снаружи возле дверей ректорского кабинета остался верный Кортон, он должен был проследить, чтобы приватной беседе никто не помешал.

— Скажите, дорогой дель Людоль, чем занимался покойный Марель в стенах вашей Академии? — задал вопрос Аэртон.

— Как — чем? Он преподавал навигацию, — удивился ректор, забылся и хлебнул