1918: Весна Империи (СИ) - Марков-Бабкин Владимир Страница 5

На фото: Император Николай Второй смотрит из окна кабинета в Императорском поезде.

И стоило Императору уехать, как его родной брат, которого в тот день как будто подменили, тут же поднял мятеж в Могилеве! Убил (пусть и не своими руками) наштаверха генерала Алексеева, захватил Ставку, объявил о создании того незаконного «Временного Чрезвычайного Комитета спасения народа и России», который фактически узурпировал власть, заявив о том, что в Петрограде мятеж и правительство князя Голицына самораспустилось, и что сам Николай Второй пленен некими заговорщиками, и пока его не удастся освободить, этот ВЧК принимает на себя всю полноту власти в стране.

Для Императора стало шоком то, с какой легкостью этот самозваный комитет, воспользовавшись тем обстоятельством, что у Императора в пути не было связи, захватил Ставку, объявил наштаверхом генерала Лукомского и полностью перехватил рычаги управления армией, ЕГО армией! Войска с фронтов двинулись на Петроград, а в нем самом уже хозяйничал полковник Кутепов, взявший под арест от имени этого ВЧК Военного министра генерала Беляева и главнокомандующего Петроградским военным округом генерала Хабалова. Кутепов и его люди захватили Зимний дворец, телеграф, телефон, вокзалы и Министерство путей сообщения. Устроили настоящую бойню, открыв огонь из пулеметов по двинувшейся на захват МПС толпе демонстрантов во главе с Керенским, которого там, кстати, безумная толпа в панике и затоптала.

Отдал бы Михаил власть царственному брату, как громогласно обещал? Неизвестно. Говорит, что отдал бы. Но Николай в тот день морально сломался. Точнее окончательно сломало его известие о том, что восстал его любимый царскосельский гарнизон и захватил Александровский дворец, загнав Августейшую семью (!) в подвал (!!!). И самое страшное — от удара прикладом упал с лестницы и сломал руку Цесаревич Алексей, в результате чего началось смертельно опасное при гемофилии кровотечение. Это добило Николая, и он поклялся Богу, что если Он смилостивится, остановит кровотечение, и с Августейшей семьей ничего не случится, то он отречется от Престола и передаст его брату, раз уж тот итак уже фактически взял власть в свои руки.

Михаил правда возражал, но Царь настоял на отречении и передаче короны.

Жалеет ли он об этом своем решении? Да!!! Пожалел уже тысячу раз и стократно проклял свое малодушие за истекший год!

Ибо все, что было дорого Николаю, вся та патриархальная исконность и умиротворенность, завещанное предками Самодержавие, весь уклад жизни, все казавшееся нерушимым, оказалось совершеннейшим образом нарушенным теми безумствами и теми богопротивными реформами, которые устроил его брат!

Чего только стоила Конституция! Николай было тешил себя надеждой, что Михаил Второй лишь декларирует это безумство, пообещав восстановить действие Конституции сразу после окончания войны, а в обмен распустил парламент и сконцентрировал в своих руках всю полноту фактически Самодержавной власти. Но, нет, намедни вышел Манифест Михаила Второго о восстановлении действия Конституции в полном объеме уже с 5 мая — со дня Пасхи Христовой! А выборы эти?! Это ж надо было додуматься, объявить прямое, всеобщее, равное, тайное избирательное право! И даже дать права женщинам! Николай с ужасом и тоской ожидал результатов выборов, заранее прогнозируя такой состав парламента, что…

А земельная реформа? Фактическая национализация земли и раздача ее этому мужичью!

Нет, нужно отдать должное Михаилу, в некоторых вопросах он преуспел, тут ничего сказать нельзя. Войну он вел успешно, разгромил немцев при Моонзунде, провел несколько успешных наступательных операций, фактически выбив германцев из оккупированных русских территорий (ну, кроме Польши, которой пришлось дать независимость под двойным протекторатом России и Германии), присоединил к России Галицию и Западную Армению, нанес катастрофическое поражение Османской империи и исполнил вековую мечту русских правителей — взял Константинополь и Проливы. Но и тут у Николая были претензии и несогласие с политикой брата — зачем было провозглашать эту самую Ромею?! Почему он не присоединил новые земли к России? Это же безумие! Нет, и тут права Аликс, которая все время говорит о том, что Михаил это сделал специально, чтобы учредить новые короны, к которым Николай и его наследники не будут отношения, а значит, и прав на Престол!

Правда Ники и с Аликс не был во всем согласен. Она все время требовала от него заявить о том, что он отрекся под давлением, что отрекаться он не имел права, а потому его отречение недействительно. Но тут Николай согласиться не мог, он отрекался сам, по своей воле. И пусть он жалеет о своем решении, но он клялся перед Богом в верности новому Императору.

Впрочем, Аликс настаивала, что отрекаться за сына он точно права не имел, даже если сам Николай такой дурак, а потому законным Наследником Престола Всероссийского является Алексей Николаевич, а не самозваный узурпатор Мишка. И, вообще, правы, мол, люди, которые говорят, что нечисто дело, что продал душу сами-знаете-кому Михаил за то, чтобы стать Императором. А может, даже, и хуже все, и грядет скорый Конец Света, и что не дай Бог родит эта итальянка мальчика, мы и не такое увидим!

И что, долг Николая, долг его перед Богом, вернуть себе и сыну корону, спасти мир и Россию…

— Ваше Императорское Высочество! Христос Воскресе!

Николай обернулся к подошедшему адъютанту.

— Воистину Воскресе, Петр. Что случилось?

— У Ее Высочества начались схватки!

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ПОРФИРА. 5 мая 1918 года.

В предпокоях Порфиры, превращенной в родильный зал, меня уже ждала одетая в белый медицинский комбинезон камер-фрейлина Ее Величества поручик Наталья Иволгина.

— Христос Воскрес, Натали! Как там дела?

— Воистину Воскрес, Ваше Величество! У Государыни начались схватки.

— Понятно. Бегу!

Спешу в соседнюю комнату, предназначенную для переодевания перед входом в родильный зал. Быстро стягиваю с себя все и в душ. Времени мало, но заразу с улицы заносить в Порфиру я вовсе не собирался. Тем более после такого скопления людей в Святой Софии и вокруг нее.

Вновь облачаюсь в одежду, но уже в стерильный медкомплект. Пришлось выступить тут законодателем врачебно-хирургической моды, и потребовать введения стерильных медицинских комбинезонов с капюшоном, обуви, перчаток и прочего, включая ртутно-кварцевые лампы Кёха, лучами которых обеззараживали помещения. Так что и в этом вопросе добрый царский пендель помог прогрессу человечества, и применение кварцевания в операционных в этой истории началось на два десятка лет раньше, чем в моей реальности. Пришлось, правда, выкупить все права на эту установку и выделить деньги, ресурсы и людей на проведение медицинских испытаний. Но мы справились. Мы успели.

Осталось как следует запустить свечной заводик и хорошенько расторговаться.

Спешу к входу в Порфиру, Натали распахивает дверь, и мы входим в родильный зал.

На фото: принцесса Иоланда Савойская, ставшая прообразом Императрицы Марии в романе

Императрица была очень бледна, в глазах стояли слезы. Ободряюще улыбаюсь:

— Ты как, малыш?

Маша всхлипнула.

— Я никогда не думала, что это будет так… больно…

— Дышите, Государыня. Вам лучше не сбивать дыхание на разговоры. — Улезко-Строганова, делая свои врачебные манипуляции, добавила успокоительным тоном. — Что поделать, Государыня, первые роды часто болезненны. Особенно в вашем случае.

Промакиваю крупные капли пота и слезы на лице прикусившей губу Маши. Целую ее ладошку.

— Потерпи, любимая, я с тобой. Дыши.

Царица всхлипывает и ее губы шепчут: