Битва на выживание - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 45

И так впервые за долгие века сама аристократия Поднебесной ощутила, что в их мире появился не просто воин или маг, а новый центр гравитации, к которому начинает склоняться ткань родов, хроник и клятв.

Зверь – Тень

Лю Инь Мо никогда не рождался. Он выполз из разлома между дыханием сна и затаившейся тишиной, где страхи становятся плотью. Его очертания не имели формы. Где-то крылья… Где-то звериные лапы… А где-то лишь бесконечная пустота. Там, где проходила его тень, исчезал свет, и даже шёпот ветра утихал.

Боги впервые увидели его не глазами, а во сне. Им являлись кошмары. Чёрная пасть, полная бесконечных клыков, и дыхание, холодом выжигающее души. Одни думали – дурное знамение, другие – печать древнего проклятия. Но когда первый Небесный город исчез в одно лишь дыхание, сомнений не осталось. Это был враг, которого невозможно измерить силой или знанием.

Лю Инь Мо не ел плоти, он пил только страх. И в этом мире Божественных дворцов и пагод его кормёжка была безгранична. Он двигался по Небесному морю, и целые города-пагоды, стоящие на облаках, начинали дрожать, когда его тень касалась их оснований. Сначала люди, простые небесные жители, ощущали непонятное давление, будто их души кто-то вынимал из тел. Потом наступал крик, гулкий, пронзающий всю столицу, и крыши храмов рушились, словно от неведомого ветра.

Огненные Боги пытались воздвигнуть свои багровые печати. Но пламя не горело в его присутствии. Воды Небесных рек поднимались, заливая города, однако волны останавливались, едва касаясь его тени. Даже свет солнца, призванный Богами на помощь, преломлялся, тускнел и превращался в серую дымку.

Каждый удар Богов становился для него лишь новой приправой к пиршеству. Он вбирал в себя их страх, и становился лишь плотнее, тяжелее, чернее. Там, где раньше был лишь прозрачный намёк на форму, рождались когти, рога, крылья, хвосты – всё сразу и ничего одновременно.

И вот уже третий город исчез. Башни, увитые золотыми драконами, падали в пустоту, не издавая ни звука. Дворцы рассыпались на серебряный песок, растворяясь в небесной дымке. Те, кто пытался бежать в соседние миры, сталкивались с закрытыми вратами. Миры, веками бывшие лишь кормушкой Богов, теперь отказывались открывать свои границы. Владыки малых миров в страхе наблюдали за уничтожением Божественного царства и, сквозь печати и печатные круги, глушили любые пути бегства.

А сами Боги, привыкшие править, впервые ощутили вкус настоящего бессилия. Их молитвы и клятвы тонули в мёртвой тишине. Они метали в Лю Инь Мо громовые копья… Резали его небесными клинками… Строили из звёзд целые крепости… Но он просто шёл вперёд. Его тень расползалась по небу, как чернила по воде, и всё, чего касалась, исчезало.

Лю Инь Мо не спешил. Ему не нужно было торопиться – страх зрело в сердцах медленно, и чем дольше длился крик, тем слаще становился вкус. Он видел каждую каплю ужаса, как жемчужину, и аккуратно вплетал её в своё нутро.

Владыки городов, те самые Боги, что ещё недавно считали себя повелителями вечности, теперь собирались в срочный конклав на руинах храмов. Они пытались понять – что это? Откуда? Но каждый раз, когда они искали ответ в чужих мирах, их встречала лишь холодная тишина. Никто не хотел делить их судьбу.

Великие Небесные пагоды, где хранились записи о тысячелетиях войны и мира, горели без огня. Страницы превращались в прах, едва тень касалась их. Мудрецы, сидевшие за свитками, молили о пощаде, но не знали даже имени зверя. Только сам Лю Инь Мо знал, что никакого истинного имени у него нет. Он сам был именем – страхом, воплощённым в пустоте. И когда очередной город падал в его безмолвную пасть, он ощущал лишь одно – как мир Божественных, некогда переполненный гордыней и сиянием, постепенно истончается, превращаясь в пустую оболочку. А впереди были ещё десятки городов.

…………

Его звали Шэнь-Хуан, Бог Десяти Небес, чья корона сияла ярче утреннего солнца. Он владел копьём, выкованным из металла павших звёзд, и каждый шаг его сопровождался гулом тысяч мантр, вплетённых в его плоть. Там, где он проходил, миры склонялись в поклоне, и никто не смел бросить ему вызов.

Но теперь всё изменилось. Когда Лю Инь Мо приблизился, Шэнь-Хуан вышел вперёд один. Он не хотел делить славу победы. Ему казалось, что этот древний зверь – лишь очередная язва, что нужно выжечь сиянием его копья.

Он встал посреди небесной равнины, и в тот миг само небо почернело. Солнце, которое всегда сопровождало его, исчезло, словно его стерли рукой. Воздух вокруг загустел, будто превратился в вязкий дым.

И тогда он увидел Лю Инь Мо. Не глазами, а нутром. Перед ним не было формы. Лишь расплывчатая тень, бесконечная, изменчивая. Она то вытягивалась в силуэт чудовищного тигра, то превращалась в безликое лицо, то в клубок змей. Шэнь-Хуан напряг всё своё сознание, но не смог ухватить его образ. Это было хуже всего. Враг, которого невозможно определить.

– Ты пришёл в мой мир. – Голос Бога звучал гулко и властно. – И здесь ты исчезнешь.

Он вскинул копьё, и тысячи звёзд вспыхнули за его спиной, превращаясь в небесный строй. Удар был сокрушителен. Само небо раскололось от силы. Волны света сжигали пространство, превращая облака в пепел.

Но Лю Инь Мо даже не шелохнулся. Тень проглотила свет, как чёрная вода – камень. И тут Шэнь-Хуан впервые почувствовал – не удар в ответ, не боль – а собственный страх. Перед ним вдруг возник образ, в виде бесконечной армии врагов, что когда-то сожгли его род. Он слышал крики своей матери, которой давно не было в живых. Потом – его собственная смерть, растянутая на тысячи мгновений. Копьё в его руках превратилось в змею, впившуюся в его грудь.

Он знал – это иллюзия. Знал! Но его тело дрожало. Сердце билось так, словно он стал смертным.

– Ложь! – Крикнул он, вонзая копьё в собственную грудь, разрушая видение. – Я Бог!

И на миг иллюзия рассеялась. Тень пошатнулась, словно уступая. Но едва в душе Шэнь-Хуана вспыхнула надежда, она тут же задохнулась.

Лю Инь Мо вновь раскрылся. Теперь он был в облике самого Шэнь-Хуана. Только более сильным. Более совершенным. Бог увидел себя – но без слабости, без страха, без уязвимости. И понял, что всё, чем