Бегство колдуна - Андрей Снекиров Страница 40

И, откинув голову назад, упала за борт, лишь ее гладкие икры ног блеснули в свете вновь зажегшегося факела. Весь огонь тух при их появлении, только другие источники света, как, например, светильник Марфы, оставались рабочими. Но он оставался в трюме, куда Тайлор спустился после того, как выудил из сети парочку захудалых рыбешек.

***

Фешта как раз доела, точнее допила свою порцию похлебки с редкими кусочками рыбы и ломоть затвердевшего хлеба. Глеб перед тем, как попробовал его на зуб, постучал по деревянному полу. Сложилось впечатление, будто он бьет деревяшку о деревяшку.

— Не густо, — прокомментировал он.

— Бывало и хуже, — подбодрил Морда.

В молчании они поглощали свою еду. Восемь сгорбленных фигур вокруг голубого светильника и котла, притащенного сверху. Похлебку приготовила сегодня Марфа на свежем воздухе, потому что день выдался спокойным и солнечным. Бродд и Клинк лежали на расстеленных покрывалах, не в состоянии сесть. Фешта подошла к мальчику со второй миской и принялась кормить его ложечкой, что и делала всю последнюю неделю. Он был слишком слаб от обморожений, покрывавших все его тело и от остатка болезни, которого не мог убрать даже Тайлор. Мальчик привстал на локтях. Его кожа все еще была болезненно-бледной, даже белее, чем его светлые волосы.

Тайлор кашлянул, прочищая горло.

— Марфа, расскажешь нам поподробнее про мемозин?

Она кивнула, откладывая пустую миску в сторону, и начала свой рассказ.

— Первые упоминания об мемозинах датируются в восьмом веке, то есть более шестьсот лет тому назад. Может быть, их обнаружили много раньше, не суть. Моряк — и без того рискованная профессия, а с подобными тварями и вовсе смертельно опасная, поэтому люди старались не заходить глубоко в северные моря, в которых они обитали, пока король Аргон, да-да тот самый, издавший указ по отлову всех магов три сотни лет назад, не заключил с ними договор, в котором говорилось, что отныне лето — время властвования людей в море, а зима — мемозин.

Она глотнула чаю Остьена.

— Это с исторической точки зрения, а если смотреть с анатомической и магической, то мемозины — это бывшие люди, по несчастью оказавшиеся в плохой компании и сброшенные в море. Среди них чаще всего девушки, но встречаются и юноши. Их настоящий облик изуродовала жизнь под толщами ледяной воды, превратив в полу-рыбу полу-человека, но у них появилась возможность дышать под водой и плавать подобно рыбе. Никому неизвестно откуда они научились ментальной магии и откуда у них вообще появился хоть ограниченный, но все же дар. Ведь сброшенные в море, как правило, не были магами. Кто-то склоняется к теории об подводном боге, приютившем скорбящие души и подарившем им шанс отомстить. Кто-то к тому, что море — само по себе таинственное место, в котором что только не может произойти. Верхушка Авглора считает, что это все проделки темных сил: бесов, чертей, ведьм, естественно, магов и прочей нечисти. При использовании своих чар, их ипостась меняется, превращаясь в ту, какую они только пожелают. И они подчиняют себе сознание мужчин, заставляя их спрыгнуть в воду.

— А на Кегана магия не действовала, — встряла Фешта, — Я видела. Он в сознании все время был.

— Я просто сразу понял, что это мемозины и не поддался их чарам, — буркнул он.

— Ему просто красотки не понравились, — шепнул Глеб Морде, но слишком громко, за что сразу получил миской в лоб, — Ай блять!

— Да помолчи ты, — с усмешкой сказал Кеган, но в его глазах Фешта увидела что-то больное, словно старую занозу.

Фешта еле сдержала усмешку.

— Кидаться то зачем? Мог просто сказа…

— Э-Кхем! — громко кашлянула нахмурившая свои тонкие брови Марфа и, дождавшись пока все умолкнут, продолжила, — территорию людей, будь то суша или корабль они пересечь не могут, как и всякая другая нечисть, поэтому им и приходиться так хитро выкручиваться. На их пальцах, соединенных перепонками растут крючкообразные когти, благодаря которым они так легко поднимаются на борт по стенам корабля, более того, они способны рассечь человеческую плоть до костей. А еще с их клыков сочится парализующий яд. Поэтому у человека, оказавшемся в воде, нет шансов.

— Конечно, если он не маг, — Кеган многозначительно посмотрел на Тайлора, — как ты выбрался оттуда живым?

Восемь пар глаз сомкнулись на рыжем, даже Клинк, уже доевший свою порцию и теперь лежащий на спине, скосил глаза. Бродд не пошевелился. Его грудь даже не вздымалась.

— У меня тоже не было ни шанса. Попав в воду, я был в полной их власти, даже магия не спасла бы. Кстати! Очень повезло, что я раньше не додумался использовать магию, чтобы развязать себя.

— На то и есть чары мемозин. Они убивают все самосознание, оставляют лишь крупицу жажды, ярости и похоти, если она есть, — сказала Марфа.

Фешта неосознанно взглянула на Кегана и встретилась с ним взглядами. И поспешно отвернулась от него, не желая смотреть в пронизывающие насквозь холодной яростью глаза, но еще долго чувствовала их на себе.

— Да, — продолжил Тайлор, — попав к ним, со мной заговорила мемозина по имени Малания. Она назвала меня особенным и сказала, что давно не встречала людей, способных одолеть их магию.

— Может, это из-за магического дара? Некоторые маги способны накладывать на себя заклинания для защиты от ментального воздействия. А ты мог рефлекторно закрыться, — проговорила Рината.

— Может быть, — пожал плечами он.

— Тебе никто не привиделся? — спросила Марфа.

— Да. Привиделась, — коротко ответил он, а потом добавил, когда Фешта подумала, что он больше ничего не скажет, — моя покойная супруга. Она загородила собой мемозину и приказала очнуться. И я очнулся.

— Понятно, — кивнула Марфа, словно подтверждая свою догадку.

— Также эта Малания пообещала, что больше мемозины трогать наш корабль не будут и… — он коснулся своего подбородка кончиками пальцев. Фешта уже не раз замечала у него этот жест, когда рыжий смотрел на море, — и отпустила.

— И вправду. Я мемозин видел лишь издали. Они больше не приближались, — сказал Остьен, — это все?

— Да.

Девочка отвернулась от рыжего, посмотрела на Клинка. Тот уже закрыл глаза и спокойно дышал, иногда вздрагивая время от времени во сне.

Давно он уснул?

Фешта не знала, лишь натянула оленью шкуру ему до самого подбородка, отчего мальчик что-то просипел. Она подняла голову посмотреть на Бродда. Тот все также неподвижно лежал, отвернувшись к стене. Голубой свет мерцал, играясь красками, на его