Этот длинный, длинный день - Юрий Витальевич Яньшин Страница 39

За пять лет состав бригады уже успел несколько раз обновиться. Одни срочники заменялись другими, а на смену одним контрактникам приходили новые. Все это касалось и офицерского состава бригады. Киевское начальство почему-то посчитало, что если пропустит через горнило боевых действий как можно больше военнослужащих ради приобретения ими военных, а не полигонных навыков, даже в ущерб слаженности, тем будет лучше. Поэтому весь состав бригады, включая и ее командование, обновлялся в среднем тоже где-то раз в год. Представителям Генерального штаба такая чехарда не слишком-то и нравилась, но спорить с Министерством обороны, которое тоже, по иронии судьбы, не избегло данной участи, не решалось. Наглядным результатом частой смены личного состава бригады было отвратительное отношение рядового и младшего состава к оружию и технике. Профилактика, уход и ремонт не производились должным образом. Успокоенные установившейся достаточно тихой обстановкой на фронте, военные свою технику не берегли, растрачивая попусту ее ресурс, гоняя по полям в поисках спиртного и катая на ней хохочущих пьяных девок, из близ лежащих сел. Орудийный ресурс также не берегли. Приданный бригаде отдельный дивизион 152-мм гаубиц Мста-Б (буксируемых), производства еще тысяча девятьсот лохматого года, славно послуживших еще в советской армии, сначала по распоряжению командования, а затем и по собственной инициативе методично, ежедневно, как по расписанию, вел по позициям неприятеля беспокоящий огонь. Однако неприятель от этого никак не хотел беспокоиться, даже не утруждая себя укрытием в блиндажах во время обстрелов. Люди без нервов, смело смотрящие смерти в лицо? Ничего подобного! Просто ополченцы прекрасно знали, что снаряды, выпущенные из этих «допотопных» гаубиц, вместо положенных по паспорту двадцати двух километров дальности поражения выдают от силы десять-двенадцать и летели при этом куда угодно, но только не в цель. Почему? Да потому что стволы гаубиц-ветеранов были изношены до такой степени, что снаряды в них бултыхались, как игральные кубики в стаканчике. И, несмотря на это, артиллеристы с завидным упорством продолжали свое, бесполезное с военной точки зрения, дело. Бесполезное с военной, но не с экономической. У любой войны, а тем более у войны внутриукраинской, всегда имеется тайная подоплека. Вот и здесь она проявилась во всей своей красе. А все дело в латуни. Вернее, в метательных зарядах расположенных в поддонах для раздельного заряжания снарядов. Своего снарядного производства Украина никогда не имела. Старые запасы советских снарядов, где в качестве поддонов использовалась мягкая и дешевая в производстве сталь специальных марок, закончились еще два года тому назад. А 152-миллиметровые снаряды из всех стран НАТО, имеющих стандарт в 155 мм., имелись только в Чехии и использовались в самоходных артиллерийских установках типа DANA. Они, конечно, были ужасно дорогими и не очень-то подходили, но деваться все равно было некуда. А дорогими их делала, как раз латунь, использованная для производства этих самых поддонов. Неспроста же говорят, что когда хохол родился, то еврей заплакал. И верно. Живенько сообразив чем это может пахнуть, отцы-командиры тут же распорядились снарядов не жалеть, а сами, тем временем договорились с пунктами приема металлолома, ведь там за килограмм латуни давали шестьдесят гривен, а вес поддона составлял около пяти килограмм. Вот и палили в белый свет, как в копеечку. Пятьдесят «беспокоящих» противника выстрелов в день — пятьсот баксов в карман начальнику дивизиона. Но командир артдивизиона все ж таки законченным жлобом не был, поэтому с барского плеча отстегивал своим двоим командирам батарей по пятьдесят «жабьих шкурок».[118] За год, до очередной ротации, набиралась вполне приличная сумма. Поэтому кое для кого, война — мать не мать, но уж мачехой-то точно не была.

После прошедшего ночью дождя — парило. Лейтенант збройных сил Украины Стефан Прокопчук проснулся на сеновале дома, в котором его определили на постой еще в октябре прошлого года. Сено было старое, слежавшееся и совсем утратившее аромат. Хозяева еще прошлым летом накосили его вдоволь, чтобы хватило всем четырем коровам, обитавшим в хозяйстве пожилого, но все еще крепкого путевого обходчика. Накосили с запасом, но судьба решила все по-своему. Осенью пришла повестка из военкомата. Пришло время единственному внуку Ивана Селиванова Андрею отдать долг незалэжному отечеству. Этого дня ждали и боялись всем семейством. И вот дождались. Нельзя сказать, что к этому дню не готовились. Готовились, конечно. Давно уже Иван списался со своей двоюродной сестрой Евдокией, что уже тридцать пять лет, как вышла замуж, недавно овдовела и проживала в селе под Бобруйском, где работала в местном совхозе счетоводом. Та, пребывая в своем вдовьем одиночестве, с радостью согласилась принять на неопределенное время внучатого племянника. Тем более, что лишние руки в хозяйстве никогда не помешают, будь то на Украине или в тихой и сонной Белоруссии. Сборы были недолгими. Правда, пришлось забить одну из коров и срочно продать на мясо, не торгуясь, а потому с большим дисконтом, но тут уж ничего не поделаешь — деньги парню в дорогу были необходимы. Прощались так, как будто провожали на фронт или в далекое и долгое изгнание, что, в общем-то, было не так уж и далеко от истины. Как ветеран труда, сорок лет отдавший работе на «Укрзализнице», Иван выхлопотал бесплатный проезд на поезд Мариуполь — Чернигов, а уж там до Бобруйска ходят каждый день автобусы (белорусский «батька» не признавая наличие коронавируса, наотрез отказался закрывать границу). В общем, не прошло и пары дней, как внук позвонил уже из села, в котором обреталась баба Дуня, сообщая о своем благополучном прибытии и обустройстве. Тут бы и успокоиться и самому Ивану, и его сыну Петру (отцу Андрея), работнику асфальтобетонного завода. Да вот испортил настроение сосед — учитель математики, башковитый мужик, не смотри, что из интеллигентов, ехидно поинтересовавшийся как-то раз, как Селивановы будут в дальнейшем обеспечивать легализацию беглеца, ведь по всем документам он является никем иным, как дезертиром? Война-то, может быть, и закончится когда никогда, а вот уголовное дело, заведенное в отношении сына и внука, никуда не пропадет. Опять схватились за голову. Сидели и рядили весь вечер и половину ночи, пока позванный к столу и порядком захмелевший от «первача» тот же самый учитель, не посоветовал раздобыть любыми путями медицинскую справку из врачебной комиссии, состоящей при военкомате, о непригодности Андрюхи к строевой службе в мирное время. Ведь как ни крути, а все ж таки военное положение на Украине объявлено так и не было! Причем, справка должна была быть оформлена задним числом. Сосед-доброхот не только подал дельный совет в отношении «утеклеца», но и обещал «за долю малую» поспособствовать в