Паладин. Свет и Скверна - Илья Романов Страница 37

— Первое из того, что необходимо поместью и войску.

Ещё один вздох. Сестра подняла глаза и всмотрелась в моё лицо, но не увидела ничего, кроме холодного спокойствия.

— Ремонт стен и ворот, тридцать мечей среднего качества, двадцать комплектов брони… — вновь принялась она за чтение, но уже вслух. — Латы, кожа, зачарования… Гарпуны, копья и щиты… Брат, ты знаешь, сколько это стоит?

— Нет, но ты знаешь, — коротко кивнул я и посмотрел на часы, которые так и не вернул Алексею. — И у нас есть сорок минут до обеда, чтобы ты рассказала мне расценки, варианты на рынке и объемы закупок.

— За сорок минут мы не управимся, — развеселилась она, а в кабинете раздался короткий смешок с истеричными нотками. — А во втором листе что?

— Перечень добытого в сегодняшнем походе, — пожал я плечами. — Фёдор в данный момент распределяет всё по складам и контейнерам. Саша составил этот список, он не полон и более подробный будет к вечеру, но частичный результат выдали уже сейчас по моему приказу.

— Вы там целое стадо Грагонов истребили? — взлетели её брови на лоб, стоило посмотреть в перечень. — Да тут одних сердец… Так, а почему кожаных пластин так мало?

Я приподнял уголки губ в едва заметной улыбке. Знакомый тон и знакомые вопросы. Такие же задавал главный завхоз нашей крепости, когда ему приносили добычу.

— Часть ороговевших пластин понадобятся мне для работы в кузне, — вновь удивил я сестру. — Хранятся они долго, температурному влиянию не подвержены, а значит и метод хранения для них самый простой и незатратный. Фёдор и завхоз поместья уже отложили их по моему приказу.

— Для работы в кузне? — похоже, мне придётся вновь применять на ней Милосердие Света. Слишком уж эмоции девушки прыгают из одной стороны в другую. — Какой ещё кузни⁈

— Первый лист, восьмая позиция.

Она посмотрела, быстро вчиталась и медленно подняла на меня глаза, в которых бушевал целый океан вопросов.

— Объяснений не будет. Кузня необходима, Света.

Не говорить же ей, что я смыслю в кузнечном ремесле и буду сам заниматься своим вооружением, и так хватит потрясений для неё. Покупное дерьмо меня категорически не устраивало, как качеством, так и работой в целом. Увидь мастера гномов, какими мечами сражаются бойцы этого поместья, повырывали бы себе бороды от негодования. Для сильных и смелых коротышек плохое оружие не просто моветон, а прямое оскорбление их гордого взора. И я полностью разделял их мнение касательно этого.

— Ну раз необходима, — проворчала она, пряча листы в ящик стола. — Позднее, как предоставят полный список добычи, я всё посчитаю и скажу, когда тебе ждать свою кузню. Сам должен понимать, это не быстро…

— В данный момент она идёт по третьему критерию необходимого, — коротко кивнул я. — Первое — это стены и ворота. Защита поместья полное дерьмо. Не говоря уже об арсенале, половину которого я бы выкинул в помойную яму.

— Виктор! — всплеснула она руками, а в её голосе появились нотки осуждения. — Благородному не пристало так разговаривать!

— Правда, как её не называй, правдой быть не перестанет.

Мне до её восклицаний ни холодно, ни жарко. Я привык говорить именно так и никак иначе. И меня слушали, как короли, так и императоры, когда Орден посылал своего капеллана с очередным заданием. И мне было глубоко насрать, приятно было меня слушать благородным господам или нет.

— Но можно же сказать иначе…

Я на это только расслабленно пожал плечами.

— Ладно, — поняв, что спорить со мной бесполезно, как и нравоучать, сестра покачала головой. — Ты вроде бы хотел поговорить про цены и рынок… Тогда я сейчас распоряжусь, чтобы нам принесли чай, и начнём.

* * *

Поместье рода Пожарских…

Вечер того же дня…

Попивая горячий травяной отвар, князь Пожарский Николай Иванович наблюдал за игрой огня в камине. Ноги его были укрыты тёплым шерстяным пледом, а старое, но крепкое кресло-качалка слабо поскрипывало в образовавшийся тишине кабинета.

— Значит, говоришь, молодой Потёмкин тебя одолел, — голос князя звучал отстранённо, но в то же время он крепко задумался. — Какой ты сказал у него дар появился?

— Что-то связанное со Светом, господин, — Самоедов Григорий замер статуей неподалёку за его спиной, дабы не мешать своему главе отдыхать, но в любой момент готовый к приказам. — Должен признать, что потенциал Виктора Константиновича поражает. Под конец нашего боя я сражался на восемьдесят процентов от своих возможностей.

— И проиграл, — хмыкнул Пожарский. — Что ж, ты правильно сделал. Проверил парня, пусть и вышло спонтанно. Своим полигоном они пользовались, Есенеев пусть и не часто, но гоняет бойцов. Но такие учения… Говоришь, он в одиночку сражался с двумя нашими Воинами и одним Подмастерье, что был у них на подхвате?

— Именно так, — кивнул Самоед, пусть глава и не видел. — Позвольте спросить, господин?

Короткий взмах мощной ладонью, покрытой шрамами от множества схваток, был ему ответом на просьбу. И разрешением.

— Возможно ли, что Потёмкины скрывали дар Виктора Константиновича намеренно, а мы случайным образом его выведали?

— Нет, — покачал головой Пожарский. — Парень проявил свой дар раньше вашей встречи. Младший наследник Миходина приезжал к ним, дабы выразить своё «отношение», касательно прорвавшихся тварей в одну из их деревень. Сын весь в отца и не смог обойтись без того, чтобы не попытаться мокнуть соседа в дерьмо.

Если ругательство господина и резануло слух, то Самоед не предал этому значения. В гвардии и отрядах Егерей рода Николая Ивановича уважали и любили. Достойный глава и князь, под началом которого служить одно удовольствие. Григорий множество раз благодарил судьбу, что она привела его именно к Пожарским, а не к кому-нибудь другому. А крепкое словцо… Что ж, господин нередко сам водил походы в Зону, и уж там бойцы могли услышать от него нечто в разы более грубое. За совершенные ошибки, разумеется.

— И всё же… Свет, — сделал Николай Иванович глоток отвара, рассуждая вслух. — Потёмкины одарённые с магией льда. Ещё Костя, мир его душе, достиг ранга Магистра, а его отец — Архимага. И все они обладали именно льдом. А вот жена Кости была совсем другой… Леонтьева в девичестве.

Князь умолк, а Самоед затаил дыхание, поражённый догадкой. Все аристократы, да и простолюдины