Танат 2 - Виктор Айрон Страница 34

Эотул убитой мной женщины перестал светиться — исследование завершено. Вскоре я получаю мысленную команду и начинаю свой доклад.

— Беглец, заинтересовавший вас, великий, была найдена на границе дикой территории. Там, где начинаются тёмные тоннели. Там обитают мобы и некоторые мутировавшие особи. Мятежница понимала это, но еë пребывание там не выглядело случайностью. Она обустроила лагерь и явно кого-то ждала. При этом дикая постоянно что-то шептала. Слова были непонятные и бессмысленные.

Нет, не бессмысленные. Убитая мной женщина говорила на своём родном языке. Теперь я это понимаю.

— Был приказ доставить цель немедленно. Я явил себя одичавшей особи, чтобы напугать и заставить раскрыться. Существо обезумело, так как желало, чтобы я её убил. При этом она постоянно упоминала некоего Даргула, что освободит всех. Вероятно, это вожак диких.

Гигант не двигался, изучал меня, а потом задал только один мысленный вопрос.

— Нет, великий, мы не оставили всё как есть. Другой вестник ждёт тех, кто придёт на встречу с дикой. Готов вернуться и приступить к охоте на Даргула. Мне нужен лишь ваш приказ.

Приказ был, но другой. Явиться в шпиль для прохождения эволюционного улучшения. Носитель также должен пройти процедуру. Так мы и сделали: вестник отправился в олдир, а его доспех-димортул в индивидуальную ячейку. Там я и уснул, чтобы через долгие обороты проснуться ослабшим, голодным. Проснуться оттого, что в меня помещали израненное тело вестника. Точнее, презренной подделки. Чуть позже я попросил его дать мне имя.

Ты считаешь, что сильный может простить. Именно потому, что он могуч и охотится на свои слабости. Такие, как презрение. Прости мне моё пренебрежение, друг.

Погружение в омут памяти заканчивается внезапно. Времени прошло немного, так как прожорливый малыш пого ещё не доел печень тритона. Нет таких в энциклопедии, а значит, так их и назовём.

Я давно простил тебя, напарник. Но сейчас, Дим, прошу посторожить наши тела. Перерыв окончен, впереди вторая часть. Теперь это мои воспоминания.

Столовая для офицерского состава спас крейсера была довольно пустой в этот поздний час. Многие стоят дополнительную вахту, так как нужно успеть подготовить технику и снаряжение к высадке на Тау-137. Так как у меня есть расширенные полномочия, то и использовать их надо по полной. Планета опасна, а значит, до тех пор, пока разведку территории не проведут мои ребята из группы «Аид», базовый лагерь на поверхности будет почти полностью эвакуирован.

И я пойду вниз, со своими ребятами. Да, руководители других служб против, но приказ с Земли всё расставил по местам. Наша тактика на поверхности заключается в сборе информации для анализа, зачистке территории и минимизации потерь. Чистильщиков группы «Аид» не зря сравнивают с сапёрами. Мы и они делаем ошибку один раз в жизни. Когда выбираем свою профессию.

Компанию нам составит пара отрядов планетарных десантников с тяжёлой техникой и несколько групп следопытов-первопроходцев. Рейнджеры, как их ещё иногда называют, играют роль разведки, но, я думаю, их попридержать. Пока дяди-сапёры не расставят всюду свои вешки, не стоит танцевать на минном поле.

Тау-137 и была таким минным полем. Точнее, одной большой бомбой с неизвестной, но смертоносной начинкой. Так что впереди пойдут Аидовцы, на подхвате следопыты, а десантники — наше прикрытие. И если что, то им придётся первый раз в жизни стрелять в живых существ.

Вот этот вопрос, игнорирование барьера на убийство, мы и обсуждали с Камиллой за ужином. Дима остался в каюте возиться с документами. Конечно, вопрос санкционирования убийства был не единственным на повестке. Сначала мы перекусили, а потом за чаем стали обсуждать насущные вопросы.

Кроме нас, в помещении были палестинец Харин Зайдиди, еврейка Ракель Авад и мой бывший заместитель Карл Вайсман. Да, моя бывшая риск-команда спасателей тоже была на борту. Теперь понятно, кто объяснил капитану суть моих замечаний по приёмосдаточным испытаниям.

Карл мне кивнул, но не подошёл. Видит, что мы заняты делом, а не праздными разговорами.

— Инспектор, если мы столкнёмся с прямой угрозой от разумных существ, то десантники должны быть готовы. Поэтому группа на поверхности пройдёт процедуру пси-кондиционирования. Как и ваши люди.

— Не знаю, Камилла, — вздыхаю и барабаню пальцами по чашке с чаем. — Дать людям право убивать — это одно. Но осознанно снять моральный запрет на это… Звучит безумно. Да, процедуру тестировали много лет, но осознанно нигде не применяли. И почему вы в моём случае не настаиваете на кондиционировании?

— Давайте по порядку, — улыбнулась девушка. — Насчёт кондиционирования. Сами десантники понимают, что им придётся столкнуться с неизведанным. Это могут быть не только некие боевые механизмы, но и неизвестные существа. Возможно, разумные. Плюс это могут быть и другие люди. Знаете, инспектор, что хоть отчасти оправдывает убийство?

— Спасение чьей-то жизни. Принцип малого зла.

Но всё равно это будет зло, добавляю я про себя.

— Вот именно, — кивает девушка. — Эти парни понимают, что от их действий зависят жизни других членов экспедиции. Людей, что остались на Земле и других колониях. Поверьте, случайные люди в десант не попадают. Эти люди больше будет в итоге корить себя за то, что дали погибнуть невинным, а не потому, что они оборвали жизнь монстра в человеческом обличье.

— Так чем мы лучше наших предков? — ухмыляюсь я. — В то время также расчеловечивали противника. Чтобы солдат при убийстве врага не мучила совесть. Чем мы лучше, Камилла?

— Тем, инспектор, что когда всё закончится, наши ребята вернутся в обычное состояние. И будут помнить, что они сделали. Вот тут я и мои коллеги будем работать за четверых. Но не с вами.

— Это ещё почему? Я, по-вашему, ненормальный какой-то?

— Нет, — девушка улыбнулась, — Вы просто тот, к кому подходит одно старое ненаучное определение. Вы рыцарь крови, инспектор.

— Кто?

Ей удалось меня удивить. Это ещё что такое?

— Скажем так, инспектор. Вы ведь читали в детстве Дюма, историю о трёх мушкетёра? Помните Портоса?

— Конечно. К чему это?

— Во время дуэли с Д’Артаньяном он сказал Атосу, что дерётся просто потому, что дерётся.

— Но он просто не хотел говорить, что гасконец узнал секрет его богатой перевязи. Свой тыл без плаща Портос никому