Битва на выживание - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 33

Ло Иньюй – старшая супруга Андрея, которую многие в зале считали “уравновешивающим лицом” двора – и её безмятежное заявление о том, что “Поднебесной ничто не угрожает”, стало ударом клинком: она не только отвергла панику, она публично поставила себя на сторону Императора и Неба. Для многих это означало конец обычной игры. Старейшины не могли позволить себе прямо выступить против той, кого поддерживает сама старшая супруга. Реакция была мгновенной – шёпот, затем глухие вопли разума. А потом внутри совета возникли несколько коалиций и планов – не как героическое сопротивление, а как стратегия выживания и влияния:

Публичное признание вместе с приватным расчётом. Большая часть старейшин всё же решила быстро объявить о признании Божественного знака. Для этого им предстояло провести ритуал подтверждения мандата, и приказать провинциям учесть пожелания Императора и организовать “мирный” пир. Это даст время и создаст ширму легитимности. Но за закрытыми дверями те же люди поручат разведке выудить слабости новой сети – искать нестабильные узлы, завести шпионов в ближайшее окружение Андрея, попытаться подкупом или шантажом вернуть утраченное влияние.

Затем им предстояла перепривязка, и полноценное предложение союза. Несколько родов, главным образом те, кто быстро ориентируется и сохраняет манёвренность, предлагают переменить риторику. Не поклониться рабски, а войти в новую структуру власти как автопроводы влияния. Они предлагают династии “функции” – формальное участие в управлении, брак как укрепление, места в новом совете. Это путь компромисса. Сохранить лица и часть прерогатив. Ли Чжао и несколько других лордов склоняются к этому сценарию – лучше быть внутри процесса, чем навсегда вне.

Военная перестройка и скрытый резерв. Го Хун и его сторонники требовали реорганизации гарнизонов и отправки частей в ключевые пункты. Храмы силы… Пути доставки зерна… Порты… Это – не откровенная мятежная подготовка, а страховка. Они понимали, что при открытом конфликте шансов у них просто нет. Потому и поставили задачу. И если удар произойдёт, то они смогут сохранить хлеб и войска, а также смогут сохранить базу. И, вполне возможно, перегрызть горло в момент слабости новым властителям Поднебесной.

Также готовилось и духовное противодействие. Главы храмов и магических сект, которые имели право голоса, предлагают подготовить свои собственные ритуалы умилостивления Неба, священные клятвы и обряды, призванные “смягчить гнев” или “согласовать волю человека с волей Неба”. Этот ход был прямой попыткой преобразовать дерзость в ритуальное акцептирование, которое не сделает их слабее на деле, но может дать необходимое время.

Решение, принятое в ту ночь, было двойственным, как рассвет и тень. На виду – признание и церемония, но в тени – подготовка к противостоянию. И на следующее утро из зала Совета Старейшин Поднебесной вышло официальное послание. Все старейшины провозглашали, что видение троих членов Императорской семьи над дворцом – знак благословения, и просили все провинции укрепить порядок и молиться за процветание всей Империи. Это успокоило умы торговых домов и многих мелких сект.

Но под росписью – в клановых архивах и свидетелях доверенных камер – были записаны и тайные приказы. Кланы должны держать своих молодцев в готовности, эмиссары – собирать сведения у дворцовых служителей, особо опасные дома – мониториться. Накопление информации и скрытая игра продолжались. Некоторые старейшины понимали, что с чистым кулаком им нельзя сразиться с тем, что получило знак Неба. Именно поэтому они и перекроили свою политику под новым лозунгом:

“Выжить и влиять.”

Другие же, более молодые и амбициозные, решили делать ставки – поддержать Императора, чтобы получать долю новой власти. Кто-то ради сохранения жизни отдавал последнюю честь.

И ещё одно, не менее важное решение прозвучало тихо, почти шёпотом. Было решено поручить самым верным кадрам выработать методику “щитов имён” и псевдонимов – потому что теперь удары Небесного Дао могли становиться направленными. Старейшины, изучив послание Хваджон Соён и то, как Андрей связал “имя” с сетью, поняли, что прямо против Неба не встанешь. Но можно научиться прятать слабые места, прятать имена, создавать юридические и магические “куклы” – искусственные мишени и маски. Это был рождение новой политики. Не только меча и мандата, но и тени, смены фамилий, двойных печатей. Всего того, что могло спасти целый дом или даже клан.

Внутри и вокруг зала всё ещё шёл тихий счёт. Кому доверить посланцев к новому держателю Императорского трона? Какие браки предложить срочно, а кого отстранить под предлогом “поклонения”? Каких генералов держать в резерве?

Никто из старейшин не радовался. Многие чувствовали, что часть их власти ускользнула в небо вместе с молнией. Но у тех, кто умел считать – и у кого ещё были связи, деньги и сеть – появилась новая задача. Им нужно было как можно быстрее приспособиться, чтобы не пасть первым в эпоху, где закон пишут не только люди, но и силуэты, выведенные пером Неба.

Так решили все представители старых династий. Не громко… Не с честью… Но очень прагматично. Поднебесная вступала в новую эпоху, и старейшины, хоть и с горечью, начали перестраивать свой порядок под её жестокой мелодией…

Трансформация

Тишина в долине Совершенствования стояла такая, что слышно было, как медленно падает капля росы с кончика резного карниза. Пагода возвышалась над миром, словно выточенная из света и камня, сливаясь с облаками, которые ложились вокруг её террас, как белые морские волны. Но это была уже не та пагода, в которой Андрей и Цзяолин только начинали свой путь. После их прорыва на уровень Доу Ди, здание изменилось так же, как изменилась сама их сущность.

Стены, прежде тёмные и украшенные простыми резными узорами, теперь отливали мягким сиянием, будто в их глубине мерцал свет вечной зари. Каменные колонны превратились в полупрозрачные опоры, где можно было разглядеть, как по узорам, подобным сосудам, струятся тонкие нити энергии. Эти нити шептали на древних языках Дао, переливаясь то золотым, то бирюзовым светом, словно сама пагода дышала ритмом Небес.

Дворы, окружавшие пагоду, теперь были полны вечной весны. Здесь одновременно цвели сливы и лотосы, распускались сосны, чьи иглы несли серебристый иней, и шумели бамбуковые рощи, шептавшие о вечном пути. Пространство больше не подчинялось законам обычного мира – здесь сливались времена и стихии, и каждый шаг был сродни прогулке по живой картине.

Внутренние залы сияли мягким светом, источником которого не были ни лампы, ни свечи. Свет струился из