Новая ответственность - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 33

Начались экстренные собрания. Начали спускать в нижние архивы специальные печати, а в башнях активировали древние обереги, которые не трогали столетиями. А кто-то – совсем старый и молчаливый – впервые за много лет снял с шеи амулет памяти и прошептал:

– …если он идёт… То скоро и Небеса снова отвернутся от нас.

И только юноша, тот самый восьмой, всё ещё сидел на мраморном полу. Он не кричал. Он не плакал. Он просто смотрел в угол, куда в Чужом Мире смотрела та самая Тень – и ждал, не пройдёт ли она и сюда…

Три исчезнувших города

Первым в этом списке оказался провинциальный город Юнхуэй. Или как его ещё называли – город Ночи туманных звёзд. Всё началось с необычного сна. Жители Юнхуэя – маленького, но процветающего города на границе цветущих долин – в ту ночь все увидели одно и то же. В узкой улочке, залитой лунным светом, стояла тёмная, неразличимая фигура, а за её спиной – едва различимые расплывчатые глаза, без зрачков, сквозь которые будто сочился туман.

Когда они проснулись, туман стоял над улицами по-настоящему – густой, мутный, пахнущий влажной древней землёй. Сначала люди пытались двигаться, звать друг друга. Но стоило произнести хоть слово, как за спиной появлялся тот же самый образ из сна, и человек падал на колени, как марионетка с обрезанными нитями.

В ранних предрассветных часах последний ребёнок, пытавшийся выбежать за западные ворота, якобы видел, как все городские дома одновременно погасили свет и склонились, словно кто-то приказывает им молчать.

Утром в Юнхуэй пришёл торговый караван. Город стоял тихо. Двери были открыты. Еда на столах – тёплой. Но ни одного живого существа. На центральной площади, прямо под солнечными лучами, на каменной плитке был вырезан странный символ – силуэт, похожий на длинную растянувшуюся тень, а вокруг неё – пять маленьких кругов, как следы пальцев. Старейшины, увидев это, только смертельно побледнели:

– …Это знак Лю Инь Мо…

Вторым был город Цзиншань, город Ночных голосов. Спустя всего два дня, этот город тоже погрузился в страшную тишину. Эта ночь началась с того, что молодая девушка вышла из дома и попыталась позвать соседку по имени – но из её горла не вышло ни одного звука. Как будто сам воздух поглотил голос, а язык перестал помнить, как говорить.

По слухам, некоторое время все жители пытались кричать. И… Не могли… Буквально немели. А когда кто-то из них пытался писать, чернила на бумаге выстраивались в один и тот же знак:

“Молчание”

На рассвете караульные на стенах в последний раз увидели друг друга – и в тот же миг наружу вырвалось оглушительное тишайшее рычание, как будто кто-то пробрался в саму реальность и сказал:

“Тишина…”

Через мгновение все тела рассеялись в чёрную пыль, будто страх сам по себе испарил жизнь. В центре города обнаружили только бумажный фонарь, на котором ветер вывел руной:

“Тень прошла…”

Следующим был город Шуайгэ, или город Лунной лодки. Этот город исчез не во сне. Он исчез за один вдох, при полном свете дня. Проезжавшие купцы видели, как город стоит в лучах утреннего солнца, а через короткую мгновенность он растворился, словно его вытерли из мира.

Ни тумана, ни звука. Просто пустая равнина, а на её центре – остался маленький сосуд из пепла, сложенный в форме лунной лодки, и рядом с ним выжжены иероглифы:

“…Это Он…”

Когда в Академии получили эти три отчёта, Наставник Сюй Чан не сказал ни слова. Он просто сел у каменного постамента и произнёс, закрывая глаза:

– …он уже дошёл до порога. Теперь он может сам выбрать, в какой мир войти. И в этот миг стало ясно – если они не остановят это сейчас… следующая лунная лодка появится прямо во внутреннем дворе Академии.

…………

После этих событий в святилищах Божественной Академии паника наконец сменилась на холодную решимость. После исчезновения уже трёх городов в соседних мирах, и особенно после слов “Это Он”, совет старших наставников собрался без объявлений и формальностей. Никто уже не говорил о “проверке”, “примитивном мире” или “расходных студентах”.

На чёрном обсидиановом столе загорелась единственная надпись:

“Активировать боевой корпус.”

Это означало – не разведку, не подавление, а полномасштабное военное вторжение, с участием старших учащихся, наставников, магов артефактных отделов и боевых техник древних архивов.

В нижних залах начали открывать запечатанные сферы, доставать божественные копья, рунные катапульты, корабли-крепости, а в портале, ведущем на землю Поднебесной, появилась густая, еле уловимая тень от шагающей брони, как будто кто-то с другой стороны уже поднял своё оружие.

В то же самое время, в долине, Андрей стоял у центрального узла, положив ладонь на одно из источников Ци. Мгновение – и по всем линиям долины прошёл пульс тяжёлой, металлической силы. Как будто по миру тянет цепь с тысячами закованных ног. Он медленно выдохнул.

– …тяжёлые… идут…

Цзяолин подняла голову – драконья тень едва заметно зашипела, будто вдыхала запах чужого металла.

– Значит, это уже не разведчики.

Андрей кивнул – и отвернулся от долины. Потом он поднял руку и переписал структуры над порталом в лесной поляне. Иллюзорные этажи лабиринта растворились, превращаясь в огромное пространственное зеркало, а за ним – в новый ход. Этот ход выглядел как длинный, бесконечный тоннель, в конце которого тянулся густой, вязкий туман болот. Но не обычных. Это было то самое болото, из древней легенды, где давным-давно пропадали целые армии, и где, по словам старых жрецов, спит Лю Инь Мо.

Он повернул ладонь – и вход лабиринта сместился. Теперь любой, кто войдёт из Академии, не попадёт в лес, не встретится с туманом и ловушками, а окажется прямо в болоте – где не работает ни один артефакт, и даже пространственные врата теряют ориентир.

– …если они хотят войну, – тихо произнёс Андрей, – пусть войдут сразу к тому, кого пробудили.

Земля под ногами мягко дрогнула – и тень Лю Инь Мо незаметно прошла по воздуху, как длинная щель во сне.

Цзяолин молчала – только кивнула. Она понимала, что в этот момент Андрей не просто строит ловушку. Он направляет врага к существу, которого боятся даже Боги, потому что только он может стать противовесом вторжению целого мира.

– Пусть они сами разбудили – пусть он