Андрей Стригин - Тайная каста Ассенизаторов Страница 33

Жилы на руках едва не рвутся, камни, за которые держимся, шевелятся в почве, скоро их вывернет.

Краем глаза вижу, Катя вцепилась в руку зубами, брызжет кровь.

— Ты, что хочешь сделать?! — пытаюсь перекричать рёв ветра, но уже вижу, повиснув на одной руке, вытягивает чёрный камень и поит его кровью.

В ноздри бьёт пряностями и зверем, тело девушки изгибается, вытягивается, раздаётся вширь, слышится хруст суставов, появляются лапы с серповидными когтями, яростно хлестнул по сторонам шипастый хвост и вот, над землёй поднимается лобастая голова дракона, из ноздрей вырываются раскалённые искры.

Камень выворачивается, кубарем несусь к кладбищу. У глаз сверкают страшные когти, напарница легко ловит меня, держит в лапе, подносит к морде, нечто смешка вылетает из горла, раздаётся голос, словно басовито играет орган:- Ты как, Кирилл?

— Нормально, но, словно мне ломают рёбра, — в неком потрясении говорю я.

— Твоё тело как у слизняка, хочется взять и раздавить, — звучит её насмешливый голос.

— Э нет, Катюша, ты не балуй! — пугаюсь я.

— Шутка, напарник, — словно гром громыхнул в небе, так Катя усмехнулась.

Она взмахивает крыльями, легко взмывает вверх. Душа уходит в пятки, но и появляется восторг. Кручу головой, внизу свирепствует ураган, в его центре, бессильно сжимая кулаки, мечется старческая фигура в призрачном балахоне.

— Святой Кивет! — восклицаю в удивлении.

— Его призрак, — рокочет Катрина.

— Он великий святой, — с ужасом смотрю, как фигурка расползается, превращается в туман и исчезает.

— И великий чародей, но ему не по зубам драконы, — добавляет Катя.

В несколько взмахов преодолеваем бухту, летим над Севастополем. Как он красив с высоты! Чёрное море, с застывшими военными кораблями, множество огоньков, силуэты зданий, и огромное небо в жемчужных звёздах.

Опускаемся на пустыре, за радиозаводом. Катя разжимает страшные когти, едва не падаю, она со стоном перевоплощается в девушку. Лицо бледное, испуганное.

— На это раз мне сложнее было сделаться человеком, — вздыхает она, — в следующий раз сам будешь перевоплощаться, — с обидой говорит она. — Мужики, называются, всё на бабах ездят! — в сердцах восклицает она.

— Спасибо, Катюша, от смерти спасла, — опускаю взгляд.

— Ладно, проехали, напарник, — её глаза сияют изумрудным огнём, словно у кошки в подворотни.

— Очки тебе просто необходимы, Катюша.

— Сильно светятся?

— Не то слово.

— Жаль, что такую красоту придётся закрывать, — она явно взгрустнула. — Попасть бы в такую страну, где это было бы нормой, — мечтает она.

— Есть такая страна, — замечаю я, — но дорога нам туда пока закрыта.

Идём в сторону завода, ощущаем доносящийся от него гул, он и ночью работает. Гордостью наполняется сердце за советский народ и, моментально ухает вниз, я знаю, что его ждёт. Наступит время Перестройки и Гласности, откроется "дверь" в большой цивилизованный мир и непрерывным потоком хлынут "западные ценности", а с ними жулики всех мастей. Завод разграбят, людей выкинут на улицу, помещения заварят стальной арматурой, за бесценок скупят разгромленные цеха и сдадут под магазины и склады. Тогда я думал, это просто бандитский беспредел, теперь знаю, то глубоко продуманный план уничтожения целых стран, с целью получения Мирового господства, нити которого, идут из глубины веков. Сначала навязывается рабская идеология, и когда массы доходят до нужной кондиции, начинают действовать. Рабы уже не станут сопротивляться, будут безропотно смотреть, как уничтожают страны, убивают их самих, навязывают фальшивую культуру.

Но, а сейчас пока, процветают фабрики, гудят заводы, ресурсами занимается государство, конституция священна: "Эх, хорошо в Стране Советской жить!", выплывают строчки из патриотической песни.

Неожиданно рядом чихает двигатель, выходим из-за заводского забора, у клумбы с кипарисами светятся фары милицейского уазика. Несколько сержантов возятся у открытого капота.

Стараемся пройти незаметно, впечатления от встреч с представителями власти у меня остались не очень лестные.

— Опять менты, — вздыхает Катя. — Другой дороги нет?

— А чего это они должны к нам приставать, мы, что, нарушаем чего? Идём себе спокойно.

— Ага, и "примус починяем", — у Кати вырывается смешок.

Нас замечают, глазастые, подходят двое:- Что делаете ночью у завода? — раздаётся властный вопрос?

— Гуляем. Я в отпуске, вот с … сестрой решили пройтись, — от сержантов не укрылась моя неуверенность.

— С сестрой? — насмешливо замечает один из них.

— Да, какая разница, вам, мы ничего не нарушаем, — слегка вспылил я, но этого стало достаточно, чтоб конкретно разозлился милиционер, видно с их машиной большие проблемы, нервы начали сдавать.

— Вот, что, лейтенант, иди домой, иначе передадим тебя в военную комендатуру. Всю форму себе испоганил, пока кувыркался с этой, так называемой сестрой. Сказки другим рассказывай. А девушку отвезём в участок, для выяснения личности.

— Таки в участок? — у меня недобро застучало сердце.

— Лейтенант, не нарывайся, топай домой, другую бл…дь себе найдёшь.

Катя вздрагивает, словно получила удар тока, открывает прищуренные глаза, в упор смотрит на патрульных. Эффект получается ошеломляющий, её глаза излучают слепящий изумрудный свет и явственно виднеются щели чёрных зрачков. Взгляд действует гипнотически на сержантов, они застывают, лица заливает серость от вспыхнувшего ужаса, словно они встретились с нечто потусторонним.

— Мелкие люди, слизняки с водицей вместо крови, вам ли вякать на нас, — звучит её голос, как потоки масла по раскаленной сковородке. — Лютой смерти ищете?

— Катя, — дёргаю её за рукав, — пошли!

— Пока их не разорву на куски…

— Напарница, не сходи с ума, с них достаточно, видишь, обмочились, уходим.

— Действительно штаны мокрые, — мигом отходит Катюша, — хорошо, пошли отсюда.

Быстро юркаем на соседнюю дорожку. Девушка посмеивается:- Вот интересно, что скажут своему начальству, почему обмочились?

— И какую сказку расскажут своим жёнам, как так получилось, что трусы мокрые, — я не могу сдержать смех. — Вот видишь, не всем нравятся твои глаза, завтра же купим тёмные очки.

— Уже сегодня! — весело смеётся Катя.

— Точно, сегодня, быстро ночь прошла. Столько событий за такой короткий срок.

— О, да! А под занавес с этими козлами встретились. Знаешь, у меня такое желание было их растерзать, даже зуд изнутри шёл. Повезло им, что в штаны напрудили.

— В последнее время у тебя часто такое желание появляется. Не к добру, постоянно камень поишь кровью, смотри, в зверя не превратись, — качаю головой.

— Да знаю, сама не хочу, ситуации подталкивают. Но, в, то, же время, сам посуди, наказываем лишь тех, кого нужно.

— Ага, а Алёнка? — хмурюсь я.

— То был несчастный случай, — сникает Катя.

— Смотри, как бы много не было, этих, несчастных случаев, — назидательно говорю я.

Катя молчит, вздыхает, идёт рядом такая несчастная. Обнимаю за плечи, прижимается ко мне, такая доверчивая и хрупкая девушка.

— Эрик, Эрик! — раздаётся властный женский крик.

На встречу выскакивает доберман пинчер, короткая шерсть лоснится, высунул язык, такой радостный, что вывели погулять.

— Ты, наверное, Эрик? — присаживается на корточки Катя, с умилением смотрит на собаку.

Внезапно пёс взвизгивает, и с воем шарахается в сторону, ломая кустарник, несётся прочь. Видимо долго, хозяйка будет его искать.

— Чего это он так? — пугается Катюша, в изумрудных глазах обида и непонимание.

— Привыкай к новому статусу, напарница, — усмехаюсь я.

— Молодые люди, собаку не видели? — на дорожку вылетает взъерошенная, не выспавшаяся хозяйка доберман пинчера.

— Видели, такой милый пёсик, — вздыхает Катюша, — туда побежал, вы поторопитесь, он быстро бежал.

— Беда с ним, непослушный, и в пять утра постоянно будит! — всплёскивает руками хозяйка и ломится сквозь колючки вслед за своим питомцем.

— Вот они, будни всех собачников! Вместо того, чтоб спать, затем спокойно, перед работой, заниматься макияжем, в пять утра, носятся по полям, как оглашенные, — смеюсь я.

— Такой милый пёсик, — вновь вздыхает Катя, — всю жизнь мечтала завести собаку.

— Не суждено, купи лучше золотых рыбок.

С полчаса ждём дежурный троллейбус, который перевозит работников. Договариваемся ближе к двум встретиться в Камышовой бухте, там фарцовщики предлагают различные товары, что не купишь в магазине, ей хочется найти очки в итальянской оправе. Цены на них заоблачные, свыше ста рублей, но не советские, же, за три рубля покупать. Катя уезжает в галдящем троллейбусе. Странные люди, едва проснулись, ну и езжайте себе, молча! Думайте о своём, нет, надо говорить, говорить, причём громко, обсуждать прошедшие и будущие события, всё в монотонном диапазоне, какие нервы выдержат, бедная Катя!