Великий и Ужасный 1-6 - Евгений Адгурович Капба Страница 32

Щербатый тут же осклабился, довольный. Что такое система сдержек и противовесов он, похоже, понимал.

— А правда, что ты его бабу — того-нах? — спросил он и сделал международный жест кулаком и ладонью, обозначающий что кто-то кого-то нахлобучил.

— Вопросы, связанные с дамами, я не обсуждаю, — отрезал я. — И тебе в мою личную жизнь лезть не советую. Разобью хлебало, честное слово. И не посмотрю, что мы с тобой вроде как замирились.

— Замирились-нах… Щас по всему Маяку такой бардак-ять начнется, мама не горюй! Попробуют молодые меня за жабры взять… Слушай, а ты подработать не хочешь? — вдруг подобрался он.

— В каком смысле? — этот Щербатый, похоже, не зря добился такого высокого положения в местной преступной иерархии! Подметки на ходу рвет.

— Ну, за деньги-ять поработать! Разбить-нах пару голов, выпустить кишки… Не надымским-врот, нет! Беспредельщиков щас набежит-нах…

— Нет уж, дядя. Ешьте сами с волосами, — я отрицательно покачал головой. — Уговор простой — я не лезу в ваши разборки, вы не трогаете меня, мое имущество и тех, кто под моей защитой. Претензии обсуждаем при личной встрече, как есть, называя вещи своими именами. Всё, точка. Все ваши драчки, междусобойчики, наезды… Я в гробу видал. Если ты или Густав попробуете меня использовать или подставить — значит, война. И мне уже похер будет на баланс, сдержки и противовесы.

— Договорились-нах. Мои ребята тебя-ять трогать не будут, за беспредельщиков-нах я не в ответе, — он протянул мне свою мускулистую зеленую лапищу. — Я бы, конечно, хотел-нах, чтобы мы, орки, все вместе…

— Ой, Щербатый, чья бы корова мычала! Не надо мне тут за равенство и братство, — отмахнулся я, но руку ему пожал.

«Мы, орки?» Не было никакого мы! Он просто мечтал прогнуть меня и сделать своей псиной, чтобы натравливать на врагов — вот максимум, на что я мог бы рассчитывать. Так что пусть идут в сраку все вместе, и он, и Игельшнойцхен и прочие им подобные. Если и играть в «Крестного отца» — то только по своим правилам.

⠀⠀

— Месть беспощадная всем супостатам!

Всем паразитам трудящихся масс!

⠀⠀

— напевал я, подходя к полицейской машине.

Вахмистр Перепелка легким нажатием сенсорной панели открыл передо мной заднюю дверь — пассажирские сидения были отделены от передних мест прочной перегородкой и сказал:

— Садись давай. Мне еще один погром на Маяке этой ночью не нужен!

— А с чего вы решили… — начал было я, впихивая своё тело в нутро машины, но был бесцеремонно прерван.

— А с того, что когда Густав узнает, что ты договорился со Щербатым вместо того, чтобы покрошить друг друга в фарш — он здорово взбесится! И потому я намереваюсь заглянуть к нему прежде, чем вы встретитесь, врубаешься, ты, гребаная заноза в заднице? — он едва слюной брызгать не начал. — Мне насрать, если вы все тут поубиваете друг друга, но популяция на Маяке должна держаться в пределах…

Тут он резко заткнулся, выдохнул, сообразив, похоже, что едва не сболтнул лишнего, и, выводя машину на Проспект, спросил:

— Откуда ты берешь эти дурацкие футболки?

Я наконец дозрел: отстегнул меч и пару застежек на кирасе и стянул через голову изгаженную говном и кровью футболку. Что там, нахрен, на сей раз, написано-то?

Не заржать было очень сложно, но я сдержался — только хрюкнул негромко. Белая крупная надпись на спине гласила:

⠀⠀

«ESLI HOCHESH' POHUDET' — SPROSI MENYA KAK!»

⠀⠀

⠀⠀

⠀⠀

Глава 12

Кофе на песке

●

⠀⠀

— Хуеморген! — ляпнула дверь, звякнула висюлька на притолоке, и гном ворвался в торговый зал. — Всё, Бабай! Собирай манатки, кончился фарт! Жопа, жопа настала!

На часах было четыре часа дня, то есть — я только что проснулся и с заспанной рожей готовил себе поздний завтрак: никаких альтернативных сосисок, жарил вполне традиционные куриные яйца, которыми меня снабдил худой и пьющий добрый молодец Витенька из продуктового. Вообще он был нормальным парнем, этот Витенька. А вот Фриц наш Дюрхденвальд в данный момент нормальным не был.

Его обычно аккуратно заплетенная в косу борода пребывала во всклокоченном состоянии, рожа раскраснелась и перекосилась, глаза были шалыми, движения — дерганными. Явно он пережил некий серьезный стресс.

— Щас ко мне мое заведение отжимать придут. Жопа. Полная жопа! — приговаривал он, хаотично переставляя стулья, забегая то за барную стойку, то в подсобку, то в бытовку, хватаясь за мелкие предметики и упаковки с продуктами и вообще — не находя себе места.

— Не мельтеши!!! — рявкнул я.

— А? Да… — гном стал столбом прямо передо мной.

— Яичницу будешь? — его надо было привести в себя, чтобы по крайней мере понять, в чем, собственно, дело! — На тебе лица нет, говорю! Жрать будешь?

— Заведение отожмут! — снова принялся стенать он. — Я в дерьме, совсем в дерьме!

— Прямо сейчас отожмут? Через пять минут? Через час? Сегодня?

— Сегодня… — горько прошептал он.

— Дык! Хуеморген, ять! Сегодня — это еще дохрена времени! Сегодня — в ноль-ноль часов ноль-ноль минут заканчивается! За это время у тебя от голода желудок винтом завьется. Тем паче, если они отожмут твою забегаловку, то оставлять этим твоим «им» еще и продукты — это будет вообще нелогично! — я снял сковороду с плитки и с барского стола выделил своему работодателю четыре яйца из десяти, перекинув их в плоскую деревянную тарелку.

Тарелку поставил на стойку, придвинул стулья. Рядом с яичницей положил пучок петрушки и пучок кинзы, добавил пару ломтей белого хлеба, из холодильника достал бутылку Сан-Себастьянского пива — того самого, что дает осадок и портится за пять дней. Пальцем сковырнул пробку и сунул ее в руки Фрицу:

— Садись, ешь, пей, рассказывай.

Гном присосался к бутылке, и — пока пил поллитра залпом — его лицо приобретало нормальный цвет, глаза — адекватное выражение, а борода, кажется, сама по себе заплеталась в аккуратные косички. Магия! Некоторое время мы молча ели, Хуеморген порывался начать вещать, но сдерживал сам себя, понимая, что ничего толкового выдать не сможет.

— Кофе? — спросил я.

— О, нахрен! — обрадовался гном. — Точно! Щас, погоди, в машину сбегаю.

И убежал. Я доел, вымакал тарелку хлебом и помыл посуду — за собой и за ним. Отожмут заведение? Эта новость мне не очень нравилась, но в целом напугать меня у него не получилось. Я до утра считал деньги, подаренные Воронцовым, и сверялся с сетью: обеспеченным буржуа