Рассеченный мир - Алексей Владимирович Егоров Страница 32

Лодка вошла в русло ручья, раздвигая стебли. Сухой камыш шуршал, обтирая борта. Оглянувшись, Хенельга увидела, как стебли смыкаются у них за спиной. Выглядело так естественно, и все же среди ровных стеблей было несколько сломанных.

Прятавшиеся в зарослях утки тяжело поднялись, оглушая криками окрестности.

Русло ручья вскоре сузилось, киль уперся в песчаное дно. Не дожидаясь, пока лодка остановится, степняк спрыгнул, обвязал канат за носовой выступ и повел лодку дальше.

Не потребовалось приказывать чужестранцам, те сами догадались, что лодку надо разгрузить и толкать дальше.

Вода оказалась еще холоднее, чем в Тенеде. Эгрегий зашипел от холодного ожога. Особенное неудобство он испытывал, когда волны, поднимаемые бортами, ударяли его выше колен. Зато вода смыла кровь, что покрывала низ спины. Багровая корочка стягивала кожу и чесалась. А главное, запах крови мог привлечь хищников.

Подталкивая лодку, они достигли устья ручья. Киль терся по гальке, перемешанной с камнями.

– Сюда вещи!

Степняк указал на место, где только начал подниматься смятый камыш.

Воды по щиколотку, сухие стебли резали кожу и подошвы. Зато подушка из надломленных стеблей отлично подошла для укладки груза.

Осадка у лодки увеличилась, но степняк не стал ее вести дальше. Он подвел лодку ближе к берегу, накренил и подставил плечо. Его лодка была достаточно легкой, чтобы один мог тащить ее, положив на плечо. Все же, помощь не помешала.

Чужестранцы встали за степняком, подняли лодку на плечо. Добрались до склона. По тропе, что еще не затянула трава. В склон были встроены валки, обкатанные до белизны. На деревьях были яркие отметины, где через бересту степняк ставил канаты.

– Несите трофеи, я справлюсь.

Он принялся обвязывать веревками киль, чтобы подтягивать судно наверх.

Справился он быстрее, чем чужестранцы. Те только заканчивали переносить мешки, а лодка уже была на вершине холма.

Степняк спустился, нахватал мешков и бегом забрался по склону.

– Бездна! – восхитился Эгрегий. – Вот это ловкость.

– Это его жизнь.

– Мы не будем тут соревноваться.

С мешками за плечами Эгрегий не смог подняться. Пришлось степняку спускать веревки. Громыхание брони разнеслось по лесу.

Металлы, ремесленные изделия – слишком ценные для варваров вещи, чтобы ими разбрасываться. Даже припасы не так волновали степняка, как железо и бронза. Золото и серебро из кошелей данаев, уже давно грелись в его кошельке, висящем под нагрудником.

Так, то волоком, то перенося лодку эта троица достигла северного берега полуострова. Вновь перед ними предстали серебряные воды Тенеда, покрытые блестящей чешуей волн. Лишь восточный поворот изменился. Теперь он изгибался не на север, а на юг. И было видно, как вода обрушивается на берег.

Река подмыла берега в проходе, что отделяли полуостров от Горла. Крутые склоны, подпираемые тяжелыми камнями. Вода хитрила у плёса, а затем бросалась через пороги.

Возможно, там был лодочный проход. Где-нибудь в середине русла. Пришлось бы бороться с течением, рискуя наскочить на мель или камень.

Пологий берег был песчаным. Образовалась коса из намытого песка. Только здесь степняк решил отдохнуть, оставив лодку в камышах. Огонь не разводили, зато откупорили кувшин с вином. И утолить жажду, и обработать рану на спине.

Хенельге степняк передал тетиву и большую иголку.

– Придется потерпеть, – хмыкнул Эгрегий.

– Иначе она не зарастет. Путь неблизкий, я думаю, – вздохнула Хенельга и принялась заштопывать разрез.

К удивлению степняка этот чужак не кричал, пока его зашивали. Из-под набухшей раны текла кровь, не было гноя. Рана осталась чистой, хотя в таких условиях это сродни чуду. Выше раны кожу покрывал слой грязи и прилипших семян, пыльцы. Множество насекомых взялись за людей.

Кислое вино запечатало рану.

– Лучше внутрь! – простонал Эгрегий.

Он был бледен, даже бледнее обычного. Кровь отлила от лица, белизна выступила из-под загара. Физиономия Эгрегия заметно контрастировала с бронзовым лицом степняка, на котором только начала пробиваться щетина.

Рожа Эгрегия заросла жесткой бородой, выделяющейся на белом, обветренном лице.

– Ты не каллиполец, – отметил степняк.

Словно только разглядел чужаков. Говоря, он готовил ужин, точнее, нарезал вяленое мясо и жесткий пересоленный сыр. Ужин путешественников всегда далек от изысканности. Голод же служит лучшей приправой.

– Хорошо, что ты заметил.

Степняк не уловил сарказма.

– Мы не данаи, а путешественники из Гирции.

Естественно, он не знал этой земли. Его не особенно заинтересовало, откуда происходят чужестранцы, лишь спросил, что они ищут.

– Скажи ему, – посоветовала Хенельга, поймав взгляд Эгрегия.

Между собой они говорили на гирцийском. Незнакомая речь тоже не слишком заинтересовала степняка. Через его земли проходило множество людей, представители разных народов. Часть из них сгинула, часть осела и ассимилировалась. Большинство же ушли дальше. Придут другие – эти же гирцийцы, степь поглотит их и не заметит. Лишь косточки будут белеть весной, когда паводковые воды начнут размывать овраги.

– Я не гирциец по происхождению, – заговорил Эгрегий. – Моя родина здесь, я вернулся, чтобы найти ее. Не кочевник, вроде тебя, жил в поселении.

– На горожанина ты не похож, – степняк протянул кусок коры, который использовал как тарелку.

На коре лежали бруски сыра, пряный соус из ферментированной рыбы. Чем-то похоже на гирцийский соус, только варвары не стали очищать соус от костей и ошметков.

Вторую такую тарелку варвар передал Хенельге.

– Я не данай, моя родина дальше, на севере, в землях быколюдей. Слыхал о таких?

– Слыхал, – кивнул он.

– Правда?! Так где они?

– Там.

Взмах руки, указывающий на север. Степняк принялся за ужин.

– А объяснить подробно не можешь? Я помню название полиса – Скирта.

– Ешьте.

Он отвернулся. Его шея теперь открыта для удара.

Из всех людей встретился именно такой. Эгрегий испытывал злость, думал схватить этого наглеца и вытрясти из него всю правду. Еда на коре выглядела не очень аппетитно, на лучшее рассчитывать не приходилось. Эгрегий пожал плечами и принялся за еду, решив