По праву сильного - Дмитрий Лифановский Страница 3

Последние слова прозвучали с вызывающей простотой, лишённой аристократических изысков. Это была не метафора, а констатация факта, столь же неоспоримого, как смена времён года. Анастасия почувствовала, как внутри всё сжимается от ярости. Эта сломанная девчонка осмелилась на притязание!

— Очаровательно! — её смех прозвенел, как разбитое стекло. — Вы говорите о нем, как о вещи, княжна. Разве не сам ярл решает, кому дать приют у своего… утёса? — Она намеренно задержала взгляд на Наталье. — Или у нас уже есть хозяйка этих скал?

Наталья откинулась на спинку кресла, изображая расслабленность, но пальцы вцепились в бархат:

— Рагнар — не вещь. И не скала. Он — буря, — её голос приобрёл стальную твердость, — А буря не принадлежит никому. Она либо сметает всё на своём пути, либо даёт силу тем, кто имеет смелость идти рядом, а не цепляться за камни, — она посмотрела на Анастасию с ледяным презрением, — Вы, кажется, хотите лишь переждать у подножия пока не прилетит ваш «Эос» и не увезет Вас обратно в Константинополь?

Удар попал точно в цель. Анастасия вспыхнула. Изящная маска спала, обнажив гнев и страх. Она встала, платье алым водопадом струилось по бедрам.

— Мой «Эос», княжна, — она произнесла с ударением на слове «мой», — Прилетел сюда не за солнцем или приключениями. Он прилетел за будущим. Будущим моего рода. И я никому не позволю поставить под угрозу то, за что я заплачу своей свободой, своей жизнью! — голос её дрожал от накала, но не сорвался. Она выпрямилась, глядя на обеих сверху вниз, — Вы играете в свои северные игры, деля тени утёса. Я же вижу горизонт. И на нём — Вятка, Пограничье, союз с княжеством… и место Евпаторов в новой Империи, которую построит ваш варвар. Я буду рядом с ним у этого горизонта. Потому что моя цена уже заплачена. И я не отступлю.

В пещере повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием очага. Роскошь будуара вдруг показалась фальшивой декорацией перед этой обнажённой волей. Наталья оценивающе окинула взглядом Анастасию, впервые видя не изнеженную патрикианку, а хищницу, загнанную в угол и готовую драться насмерть. Даже Рогнеда смотрела на неё без прежней отрешённости, с проблеском уважения или… понимания?

Именно в этот момент отдалённый грохот разорвал тишину за стенами пещеры. Не взрыв магострела — что-то мощнее, глубже. Будто рухнула башня.

Все три головы резко повернулись к задрапированному входу.

Анастасия первой опомнилась. Она снова надела маску невозмутимости, лишь тень волнения мелькнула в глазах. Она подняла кувшин с вином, рука не дрогнула.

— Кажется, — её голос вновь обрёл привычную томность, — Наша буря делает своё дело. За его успех? — Она наполнила бокалы, протягивая Наталье и Рогнеде.

Наталья медленно взяла свой бокал, её взгляд всё ещё был прикован к входу, будто она пыталась разглядеть сквозь ткани картину происходящего за стенами пещеры.

— За Рагнара, — глухо произнесла Рогнеда, не отрывая взгляда от колеблющейся ткани занавеса.

— За ярла, — эхом повторила Наталья, поднимая бокал.

— За нашего ярла, — Анастасия чокнулась с ними, её алые губы тронула едва заметная улыбка победы.

* * *

Совет собрали в пещере служившей нам столовой, той самой, которую я обжил первой, только-только попав на Мидгард. Потрескивая сыроватыми поленьями, горел костёр. Дым, стелясь серыми клубами под закопченным потолком, неторопливо вытекал наружу.

Командиры сидели вокруг стола. Старички — те, кого я стал считать своим ближним кругом, с кем успел пройти не одну битву, тихо переговаривались, перебрасывались шутками. Новенькие настороженно зыркали по сторонам, изучающе вглядываясь в мое лицо. Рогнеда, Радомира, Стрежень, Кайсар, Лесьяр, Сокол, ватаманы примкнувших ко мне вольных ватаг.

— Докладывайте, — я посмотрел на Тихого и Мирославу. Они вернулись сегодня ночью. Уставшие, злые. Парни из ватаги Стаса отсыпались, а ему с подругой я спать не дал. Слишком много вопросов к ним. Потом отдохнут.

Тихий изменился. Худой, свежий шрам на скуле. Надо будет расспросить, где получил. И взгляд. Уверенный, жесткий. Взгляд воина, а не мелкого гопника. Стас встал и неторопливо расстелил на столе карту. Лист ровный, линии чёткие, пометки аккуратные — чувствуется женская рука. Мирослава рисовала.

— У имперцев все по уставу, — начал он, — Усиленная тагма фракийской стражи, около трехсот человек — четыре кентурии. Тыловики, но это ничего не значит. Большая часть — ветераны из-за ранений или по возрасту не пригодные к строевой. Командует друнгар Ливелий. Раньше служил где-то на юге Империи, на границе. Имеет боевой опыт. Этерия родов-ренегатов, сотня гвардейцев, три турмы. Командует илларх Тагарис.

— Имперец? — удивленно спросил Стрежень. Мне тоже стало интересно, почему родовой гвардией командует чужак.

— Эллины презирают предателей, не доверяют им, считают отбросами. Те ходят злые, дисциплины в этерии нет. В расположении постоянные драки. Родовые между собой, все вместе с имперцами. Тагарис попытался закрутить гайки, но едва не получил бунт. Зачинщиков казнили, но давить на родовых перестали. Используют их как полицию.

— Ясно. Это хорошо, это радует.

— Радоваться особо нечему, ярл, — Тихий поднял на меня красные от недосыпа глаза, — Нам хватит и регуляров. Город укреплен щитами. Блокпосты: по три на юге и востоке, два на западе, один на севере и у вокзала. Патрули — по пять-шесть бойцов. В штабе постоянно находится дежурный десяток. Штаб в самом центре города, в здании управы, — рассказывая это, Тихий водил заскорузлым пальцем по карте, показывая где что находится, — Узел связи рядом — кирпичный дом под охраной второй кентурии.

Мирослава, осунувшаяся, но, несмотря на черные круги под глазами и грязные волосы, не потерявшая девичьей привлекательности, кивнула. Её взгляд встретился со взглядом Тихого. Парень чуть заметно дёрнул подбородком.

— Вокзал на юге, — девушка ткнула обломанным до мяса ногтем в карту, — Блокпост. Двадцать имперцев. Меняются каждые шесть часов. Прилегающие улицы простреливаются стрелками с магострелами на крыше. Укрыты за магическими щитами и мешками с песком.

— Первая кентурия охраняет штаб, — подхватил Тихий, — Вторая держит блокпосты на востоке и севере, третья на западе и юге, четвёртая — вокзал и резерв. Ренегаты рыщут по улицам. Жители запуганы. Подполья нет. Любое сопротивление или непослушание карается смертью.

Тихий с Мирославой переглянулись. Они понимали друг друга. Я смотрел на них и удивлялся, как война