Закон Арены - Дмитрий Олегович Силлов Страница 28

…Охранник на входе в бар на появление нас отреагировал ожидаемо:

– О, Клим, здоровенько! Давненько тебя не видел. Пожрать-поспать?

– Здорово, Лось. Типа того.

– Проходи, не задерживайся. А этот с тобой?

– Ага. Боец завтрашний.

– Ишь ты. Надо же, не перевелись в Зоне психи и камикадзе. Тоже проходи, выпей-покушай в последний раз.

– Лось, не нагнетай, – поморщился Климентий.

– Да я чо? Я ничо, – хмыкнул нам в спины охранник. – Так, шутка юмора.

…В баре царил полумрак, неважно разгоняемый светильниками, сделанными из гильз крупного калибра. Дешево и сердито. В гильзу бензин, или лучше спирт, чтоб не коптила, туда же фитиль из куска портянки, сплющил, в дульце гильзы дырку пробил для доступа воздуха – и готово. Но, думаю, такое освещение в баре было больше для антуража – уж кто-кто, а наемники могли себе позволить провести электричество в заведение.

За столиками сидело человек десять. Все при оружии, некоторые даже в балаклавах, что объяснимо: в наймиты порой шли люди, находящиеся в розыске по всему земному шару и по этой причине не желающие светить физиономию. Я подумал, что и мне, пожалуй, имеет смысл обзавестись такой приблудой – а то куда ни пойди, каждый норовит заполучить мою голову в качестве памятного сувенира, а мою маску после купания в токсичном озере пришлось выкинуть: уж больно она воняла. Правда, у меня от балаклавы морда быстро начинает чесаться, но, с другой стороны, носить ее круглосуточно вовсе не обязательно. Так, в приличное место выйти развеяться. Как сейчас, например.

Бармен, похоже, тоже был из бывших наймитов, вышедших в тираж по возрасту. Плечи широченные, морда злая, бритый как бильярдный шар, над бровями длинный шрам, словно кто-то пытался снять скальп с хозяина бара, но по какой-то причине не завершил работу. А еще у бармена было весьма солидное пузо, которое часто случается ближе к сорока-пятидесяти годам у любителей пенного напитка – который сейчас бармен, кстати, и поглощал из литровой кружки с завидной скоростью, словно бензин в бак заливал.

Закончив с заправкой, бармен долбанул толстостенной стеклянной кружкой об стойку, утер рукавом мокрые вислые усы и уставился на нас глазами красными, как у сытого ктулху.

– Опять ты?

– И тебе, Горын, привет, здоровья и процветания заведению.

– В прошлый раз когда ты сюда приперся, мое заведение чуть не сгорело на хрен, – прорычал бармен.

– А все потому, что ты светильники не фиксировал на столах, а просто так ставил, – сказал Климентий. И, ткнув пальцем в ближайшую гильзу, заметил: – О, приклеена намертво! Теперь хоть подраться можно от души без перспективы заодно поджарить свою задницу.

– Драться во двор пожалуйста, у меня тут приличное заведение, – хмуро сказал бармен. – Начнешь свару, как обычно, мои ребята тебя быстро выставят наружу и больше не пустят. Такие у нас тут теперь правила.

– Скучно у тебя стало, Горын, – вздохнул Климентий.

– На Арену иди развлекайся, – буркнул бармен. – Чего заказывать будешь?

– Да мы с товарищем лучше два номера закажем и наверх ужин попросим. А то мало ли, сочтешь, что я опять с кем-то свару начинаю.

– Что за товарищ? – поинтересовался Горын.

– Боец. Завтра на Арене драться будет.

– Боец, говоришь, – прищурился бармен. – Не тот ли, что у вольных намедни Арену взял?

– Неважно, – отрезал Климентий. – Два номера рядом дашь переночевать?

– А платить как будешь?

Выпускающий достал из-за пазухи пачку потертых советских рублей – стандартная обменная валюта Зоны. И осклабился:

– С оплатой у меня всегда порядок.

– Зря щеришься, – заметил бармен. – Старые рубли у меня три к одному евро. Устраивает?

– Да это грабеж! – возмутился Климентий. – Всегда один к одному было!

– Не хочешь – ночуй на улице, – пожал плечами бармен. – Сам знаешь, времена меняются, и эти ветхие бумажки все меньше в ходу. Ничего личного, просто бизнес.

– На номера хоть ценник тот же? – недовольно пробурчал выпускающий.

– Почти. Подрос немного, всего на сорок процентов, а так тот же.

– Похоже, Горын, что ты мне за прошлое мстишь, – проворчал Климентий, отсчитывая купюры. – Вот. За ночевку и ужин на двоих.

Бармен смерил взглядом три купюры, оставшиеся в руке выпускающего.

– Ну, если добавишь чаевые и процент за сервис, дам лучшие номера. И на ужин будет все свежайшее. А то ж сам понимаешь, с поставками все хуже и хуже, продукты разные завозят, всякое может быть…

Климентий бросил на стойку оставшиеся деньги.

– Спасибо за науку, Горын. Впредь буду вести себя в барах поскромнее.

– Это правильно, – кивнул толстяк, сгребая купюры огромной лапищей. – Сталкерские бары – они чтоб отдыхать, а не чтобы провоцировать в них пожароопасные ситуации.

На стойку легли два больших ключа с брелоками в виде черепов.

– Двадцать второй и двадцать третий номер, добро пожаловать, гости дорогие.

– Ты же лучшие обещал! – возмутился Климентий.

– Так Арена ж завтра, – вылупил рыбьи глаза Горын. – Гостиница забита под завязку. Это лучшие из оставшихся, а осталось их всего два.

– Ну ты и жучара, – покачал головой выпускающий, забирая ключи. – Жаль, что я в прошлый раз не спалил твою контору.

– Ты со словами-то поответственнее, – набычился бармен. – А то…

– Все-все, забыли, – махнул рукой Климентий. – Не принимай в ущерб, шутка юмора.

И направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Я пошел следом, чувствуя спиной недобрый взгляд бармена, воткнувшийся мне между лопаток…

Номера нам Горын дал ожидаемо поганые. Клетушки метров по восемь квадратных, пропахшие сыростью, дохлыми мышами и человеческим по́том. В каждом – продавленная кровать со старым матрацем, одеялом с заплатками, тощей подушкой и сырым постельным бельем, сложенным стопкой. А также куцый стол и табуретка. Плюс традиционная гильза на столе, рядом с ней – охотничья спичка, чтоб фитиль зажечь. Все.

– Ну, зашибись, – поморщился Климентий, отдавая мне один из ключей. – Помнится, раньше тут под столами хоть портативные холодильники стояли с мини-барами. А сейчас хрен пойми что, конура собачья.

– Не думаю, что с мини-баром эта ночлежка была менее конурой, чем сейчас, – заметил я.

– Ну, хоть не так тоскливо было, – вздохнул Климентий.

По старой скрипучей лестнице кто-то поднимался.

– Вот и ужин, – заметил выпускающий. – Быстро, однако. Неужто Горын научился сервису? Прям не верится.

– Правильно не верится, – заметил я, разглядев, что нам несет на подносе молодой парень в балаклаве и камуфляже наемника. – Сервис хоть и оперативный, но советский, ненавязчивый.

На подносе стояли две вскрытые банки с тушенкой, в которые были воткнуты одноразовые вилки, и куски серого хлеба. Также на подносе стояли еще две консервы с надписями «Министерство рыбного хозяйства СССР. Вода питьевая консервированная. Срок хранения один год». Тоже вскрытые.

– Трындец… – офигевшим голосом произнес