Грань Миров. Меч Равновесия - Павел Владимиров Страница 27

– Неужели Вы так и находитесь все время тут, в башне, Хранитель? – спросил Сакура. – Ведь в мире так много зла и несправедливости, много несовершенства, которое может исправить Ваш Меч Равновесия?

– Нет, Сакура. Конечно, Хранители не живут в башне постоянно. Мы не отстраняемся от боли этого мира, стараясь в меру сил помогать живущим на земле людям, но Меч Равновесия не призван устранять дефекты этого мира и вмешиваться во все, что в нем происходит. Меч не дает Тьме победить. Пока он может сдерживать Тьму, мир не погибнет окончательно, и обеспечивается равновесие. Этот мир был сотворен бесконечно давно, и тогда здесь жили те, кто выковал этот меч – Меч Старшей Крови. Он сам теперь выбирает, когда ему вернуться в этот мир, и кто из людей будет его Хранителем. В этой башне собраны десятки тысяч рукописей и свитков ушедших времен – свидетельства боли и чаяний исчезнувших цивилизаций и народов за последние много тысяч лет – и всегда Меч Равновесия помогал этому миру избежать погружения в тьму и хаос. Но никогда еще Тьма так напрямую не проникала в этот мир, ни одного подобного примера я не нашел в этих древних книгах. Нам предстоит битва с ней, Сакура, и то, что ты жив и находишься здесь сейчас, дает мне надежду, что мы сможем победить. Это уже моя третья жизнь, и во второй моей жизни я знал твоего Учителя, когда он был так же молод, как и ты. Я вижу, как вы с ним похожи, он не зря прожил свою жизнь, воспитав такого ученика.

Сакура был очень взволнован этим рассказом Роджера и почувствовал, как важно ему не подвести Учителя и остановить Ямаду, использующего данное ему искусство для утверждения Зла.

Еще через пару дней к башне пришел Флай, принеся мечи Сакуры, которые он забрал с места их поединка с Ямадой. Сакура постепенно начал полноценно возвращаться к жизни, восстанавливая свои силы в каждодневных тренировках и медитации.

.....

Эннио раньше часто бывал в Оро с отцом. Проводя лето-осень в Марикузе, ближе к зиме Князь с семьей перебирался в Оро – город, расположенный в предгорье, с небольшим неприступным замком и морской бухтой, окруженной горами. Особенно красиво здесь было зимой, и они с Бьянкой, когда были детьми, часами катались с этих гор на ледянках. Когда наступала весна, они обычно перебирались через перевал на другую сторону гор в Байя, где на склонах красивой горной долины росли оливки и виноградники – гордость его отца. Как любил говорить отец, Князь должен своими глазами видеть, как живет его народ, ездить и общаться с людьми – только так и никак иначе можно узнать, как обстоят дела на самом деле. В свои поездки он часто брал с собой сына, и Эннио с раннего детства видел, как отец руководит страной. Князь по-настоящему любил свой остров и свой народ, и люди отвечали ему тем же.

Спустя без малого сутки после двадцатичасового морского перехода, юный Князь прибыл в окруженную горами гавань Оро. Прибыв сюда, Эннио в первую очередь отдал дань уважения и попрощался со своими родителями, чьи тела были бережно вынесены моряками с корабля на берег. Здесь было уже все готово к церемонии, горожане заполнили пристань, около двух тысяч моряков с девяти оставшихся в строю триер и тысяча воинов княжеской дружины, составлявшие военный гарнизон города, выстроились в парадном строю. Юный Князь, поцеловав и поклонившись до земли праху своих родителей, подал знак, и их тела положили вместе на большой деревянный плот, обложенный сухим валежником и цветами. Плот столкнули в воду, и он медленно поплыл мимо военных триер Князя в сторону моря. Когда плот уплыл уже достаточно далеко, лучший лучник по сигналу Эннио выпустил горящую стрелу, и плот охватил огонь. По древней традиции, развеяв прах в море, души ушедших освобождались от тягот бытия и устремлялись ввысь.

– Люди, – сказал молодой Князь, – вы все уже знаете, что произошло в Марикузе две ночи назад, но несмотря на потерю города и смерть тысяч наших близких мы не сдадимся. Мы не дадим оборотням отнять у нас жизни и нашу страну. Здесь, в крепостях Оро и Байя, мы выстроим оборону и будем уничтожать оборотней, пока не перебьем их всех. Мне нужна помощь каждого из вас, к исходу дня должны подойти беженцы из Марикузы, и надо быть готовыми разместить их в стенах крепости.

– Эвакуация жителей окрестных деревень в город уже проведена, максимальные запасы продовольствия созданы и ещё пополняются, – доложил ему комендант крепости.

Горожане, готовясь принимать беженцев, освобождали комнаты и углы в своих домах, за эти дни были наскоро построены временные казармы для княжеских воинов из Марикузы и конюшня для лошадей.

Из беженцев в Оро нашли приют в первую очередь около трехсот женщин с маленькими детьми, которых перевез с собой по морю юный Князь, загрузив корабли до самого предела.

Все ожидали прибытия в город эвакуированных жителей Марикузы и его окрестностей, но до самой темноты никто не вышел к крепости, и с крепостных стен никаких колонн и верениц повозок не было видно. Размышляя, что могло задержать их в пути, Эннио предполагал, что причиной явилась параллельная эвакуация окружавших Марикузу деревень и желание воинов обеспечить защиту как можно большего количества мирных жителей. Он был уверен в безопасности их конвоя, ведь его сопровождали две тысячи обученных и профессиональных воинов его отца.

Лишь на третий день ожидания к Оро вышли не более 500 человек: измученные до предела, в своей и чужой крови и разодранных одеждах. Эннио узнал среди мужчин молодого сотника, который принял на себя командование оставшейся дружиной после самоубийства их командира.

– Что случилось?! Где остальные? – спросил его Эннио. – Вы же сопровождали не менее 30 тысяч жителей, так? Где же они!

– Князь, – ответил ему сотник, глядя прямо в глаза, – там был ад. В первый день до темноты мы на лошадях и повозках прошли больше половины пути. Караван растянулся, потому что нас постоянно догоняли люди, бегущие из соседних сел и деревень. Людей в колоннах было уже не меньше 50 тысяч. С наступлением сумерек я отдал приказ устроить лагерь. Мы по кругу окружили себя повозками, разместив женщин и детей в центре, мужчины и мои воины дежурили попеременно. Всё было тихо