Кнут и пряник - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 25

А когда тишина на площади только начинала формироваться из клубящегося эха последнего взрыва, Андрей услышал странный, вязкий звук – словно где-то внутри туши рвались плотные мешки с жидкостью. Сам Мёнгук лежал неподвижно, но из разорванных щелей в его броне что-то шевелилось.

Сначала показалось, что это остатки его корней, тянущиеся в судорогах. Но в следующее мгновение из тела выскользнули первые тонкие, чёрно-зелёные змеи. Они были толщиной с палец, с глазами-бусинами, блестящими от ядовитой слизи. Из разорванных жил вырывались целые клубки этих существ – десятки, сотни. Они шипели, уже разбрасываясь в стороны, и от их дыхания воздух мутнел, будто наполнялся ядовитым паром.

Андрей мгновенно понял, что это был тот самый последний капкан древнего зверя, его посмертная месть. Он не дал себе ни секунды на сомнения. Резко развернул копьё, и его пальцы привычно нашли руны активации. В воздухе заклубились разряды, сначала тихие, как предгрозовая дрожь, затем – ослепительно яркие.

Вспышка была такой силы, что собственная тень Андрея на мгновение легла прямо на лицо мёртвого монстра. Молнии хлестнули веером, обжигая всё вокруг, пронизывая камни, металл и плоть. Змеи взрывались в клубах пара, их тела трескались, извергая густую, мгновенно сгорающую слизь. Запах палёного мяса и яда смешался в едкий, режущий горло аромат.

Он не останавливался, пока не увидел, что на площади не осталось ни одного шевелящегося силуэта. Лишь дым, раскалённые камни и обугленные фрагменты тела чудовища. И только тогда, чувствуя, как усталость обрушивается на него тяжёлой волной, Андрей позволил себе сесть на обломок стены. Рука дрожала, когда он достал из-за пояса флакон с лечебным эликсиром. Керамика была нагрета теплом его собственного тела, а жидкость внутри густо переливалась золотыми и красными оттенками.

Он уже привычно сорвал пробку зубами, и сделал несколько быстрых глотков. Обжигающе горьких, с металлическим привкусом. Тепло эликсира медленно разливалось по телу, сращивая порванные мышцы и успокаивая боль в боку, где всё ещё саднило от удара когтей Мёнгука.

Теперь же он стоял над поверженной тушей древнего зверя, чувствуя, как усталость давит на плечи, словно сама земля легла на него. Запах гари и едкой вони от разорванных тканей чудовища смешивался с горьким привкусом порохового дыма. В тишине, что пришла после боя, в голове Андрея снова и снова прокручивалась вся цепь событий – как он готовил, как расставлял, как подрывал.

Он видел Мёнгука издалека лишь однажды, и этого хватило, чтобы понять, что никакой артефакт, никакое магическое плетение его не возьмёт. Всё, что питалось магией, для этого зверя было просто пищей. Потому Андрей выбрал оружие, в котором не было ни капли магии, кроме малозаметного импульса – крошечного сигнала, едва ощутимого в мире энергии. Этот сигнал замыкал контакты в медных пластинах, высекал искру и запускал взрыв. Он сделал это так, чтобы этим процессом можно было управлять издалека, не раскрываясь и не подпуская зверя к себе слишком рано и слишком близко.

Сейчас перед глазами ещё стояла картина – сияющее в магическом зрении ядро чудовища, его рваный рев, и тот момент, когда взрывная волна лишила его сил. Андрей знал, что сегодня он победил не потому, что был сильнее. А потому что был готов. И потому что выбрал то самое оружие, которому Мёнгук просто не мог противостоять.

Андрей поднялся медленно, чувствуя, как суставы протестующе скрипят после напряжения боя. Площадь вокруг была похожа на раскуроченное нутро каменной крепости. Обломки… Дымящиеся воронки… Клочья чёрного тумана, медленно рассеивающегося в вечернем воздухе.

Мёнгук лежал, словно рухнувшая гора, – его тело уже начинало расползаться на отдельные массивные фрагменты. Каменные пластины, которые ещё недавно были его бронёй, теперь выглядели, как треснувшие надгробья, между которыми сочилась густая, тягучая субстанция цвета старой смолы. В ней ещё виднелись остатки тех самых корней, что переплетали чудовище изнутри, а кое-где мелькали оплавленные остовы змей.

Андрей медленно обошёл тушу по кругу, осторожно отталкивая копьём остывшие куски брони. Он знал, что подобные твари могут оставаться опасными ещё долго после смерти. Иногда в их телах сохранялись автономные магические узлы или органы, которые, реагируя на движение или тепло, могли нанести последний удар.

И всё же он искал не это. Его взгляд выцепил то, что он ожидал найти. Среди груд костяных рогов и распахнутых разломов в теле зверя, в глубине, мерцало ядро. Оно не светилось привычным ровным магическим сиянием. Нет, эта вещь жила своей собственной жизнью. Тёмные языки энергии, похожие на дым и пламя одновременно, извивались под поверхностью, а сама сфера дышала, будто у неё было сердце.

Андрей замер, уставившись на него, и странное чувство холодом прошлось по позвоночнику. Сила ядра ощущалась плотной, вязкой, насыщенной до такой степени, что воздух вокруг становился чуть тяжелее. И… она была знакома.

По объёму, по плотности магии, по ощущению почти физической тяжести – это было пугающе похоже на ту самую каплю крови Бога, которую он когда-то использовал, чтобы прорвать собственный предел.

Но в отличие от яркого, Божественного сияния того дара, эта энергия была глубокой, как ночь, и лишённой даже тени милости. В ней не было равновесия, только голод, только тяготение к поглощению всего, что попадёт в её пределы.

Андрей медленно протянул руку, но остановился в паре сантиметров от поверхности сферы. Даже на этом расстоянии тепло из неё било в ладонь, как от костра, только это тепло было пропитано чужой волей. Он уже знал о том, что придётся решить – уничтожить ядро или попытаться взять его с собой. И понимал, что любое решение в данной ситуации будет иметь свою цену. И не всегда эту цену можно было бы заплатить, без вреда для себя самого.

Андрей ещё долго стоял, глядя на тёмное ядро в глубине разломанного тела Мёнгука. Оно будто знало, что он смотрит, – казалось, ритм его “дыхания” менялся, подстраиваясь под его собственный пульс.

Он наконец решился. Опустился на одно колено, отодвигая копьём осыпающиеся куски окаменевшей брони. Корни, что держали ядро в гнезде, оказались твёрдыми, как металл, но внутри были полыми и хрупкими от жара взрывов. Он перерубал их медленно, чтобы не задеть саму сферу, и каждое такое прикосновение вызывало тихий треск, будто ломался сухой лед.

А когда последние нити отлетели, ядро обнажилось полностью. Оно было чуть больше человеческой головы, и теперь его дыхание ощущалось почти кожей – лёгкое втягивание