Пробуждение древних сил - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 25

всякая сила – благословение, и теперь даже травы становились опасными. Некоторые из них пульсировали собственной аурой, требуя осторожного сбора и особой обработки. Она пришла – не с вопросами, а с дарами. На третий день, когда в небе только начинало рассыпаться золото рассвета, он услышал тихое пение Ци – не агрессивное, не чужое. Знакомое.

Соль Хва появилась на границе долины, не переходя защитных рубежей. Она шла медленно, не неся оружия, только вьючную сумку, из которой пахло женьшенем, чёрным шафраном, медом лунного дерева и сушёными стеблями небесного корня.

– Ты не просил. Но ты нуждаешься. – Сказала она тихо, когда он появился на склоне, отбрасывая длинную тень в утреннем свете.

Он ничего не ответил, но слегка кивнул. Это был жест – не признания, но благодарности. Она не стала расспрашивать. Только аккуратно разложила всё принесённое под защитой навеса. Шесть первосортных пилюль регенерации от Йонг Мина… Порошок молотого оникса, усиливающий восстановление костей… Две изысканные печати дыхания, чтобы продлить медитации… И даже редкие кристаллы Янской росы, что обычно хранились лишь в дворцах Великих сект.

– Он сказал… ты когда-то был его учеником. Неважно, как всё сложилось с сектой. Мы оба знаем, что ты слишком рано ушёл – и слишком быстро вырос. – Её голос был тих, почти терялся среди шелеста листвы. – Но это не повод не помочь.

А потом она вернулась в лес, не дожидаясь слов. Он смотрел ей вслед, и впервые за долгое время ощутил не только силу, но и тепло. Дни шли. Соль Хва возвращалась снова и снова. Иногда приносила новые ингредиенты, иногда – схемы, что могли бы стабилизировать избыточные всплески энергии. А иногда – просто чашку настоя, сваренного на огне у подножия.

Она не вторгалась в его практику. Но её прикосновение к этой долине становилось ощутимым. И Цзяолин, издалека наблюдая, уже не поднимала головы в тревоге, а лишь кивала, признавая необходимость такой помощи. Они становились системой. Не сектой. Не союзом. А связью из доброй воли, решимости и боли, которую разделили молча.

………….

Печь была уже разогрета, когда Соль Хва тихо вошла в навес, где Андрей готовился к варке новой партии восстанавливающих пилюль. Воздух был наполнен ароматом сушёного женьшеня, древесной корицы и тонкой нотой пробуждённого нефритового порошка. Он не сказал ни слова, когда она подошла ближе, только сделал еле заметный жест рукой – разрешая. Она поняла, что сегодня он будет не только варить, но и учить.

– Эти травы… не кладутся вместе. Разве не сожгут друг друга? – Тихо спросила она, увидев, как он соединяет порошок огненного мха с листьями ледяного апельсина.

– Сожгут. Если алхимик не будет дышать вместе с ними… – Ответил он, наконец заговорив. Потом он показал ей, как регулировать дыхание во время варки, синхронизируя не только пламя, но и течение своей энергии с аурой трав. Сначала она ошибалась – её дыхание сбивалось, и мох начинал обугливаться. Но он спокойно дотрагивался до её локтя и направлял:

– Ритм сердца – в три удара. Аура – вниз, не вверх. Вдох через пламя. Выдох – через ингредиент.

С каждым новым подходом, с каждой попыткой, Соль Хва всё ближе подбиралась к тому тихому, вибрирующему состоянию, в котором алхимия Андрея происходила естественно. И когда они доварили первую пилюлю, её руки дрожали, но в глазах горело вдохновение.

– Это… совсем не похоже на то, как учат в Пяти Пиках Бессмертных. – Тихо проговорила она.

– Потому что они делают пилюли. А я… разговариваю с ними. – Отозвался он.

Соль Хва, как ни удивительно, быстро адаптировалась. Она принесла свои таблицы баланса Стихий, схематические диаграммы, которыми пользовалась в обители секты. И Андрей, хоть и не любил строгость формул, нашёл в них смысл, если подстраивать под живое течение алхимии.

Их варка всё чаще превращалась не в урок, а в молчаливый танец энергий, где один действовал как дыхание, а вторая – как пульс. Временами они могли молчать часами, а потом обменяться одним коротким взглядом – и завершить варку пилюли, что не поддавалась ни одному мастеру старого образца.

Всё это время Цзяолин не проявляла интереса к алхимии. Но с первого же дня, когда Хва вошла в долину не как гостья, а как часть внутреннего круга, драконица наблюдала за ней особенно внимательно. На пятый день, когда Хва вернулась с травами одна, Цзяолин спустилась с высоты на террасу и заблокировала ей дорогу – огромная, излучающая тишайший, но сокрушительный напор воли.

Хва замерла. Но не дрогнула. Она опустила взгляд, коснулась ладонью земли, и тихо сказала:

– Я не пришла украсть. Я пришла понять. Если ты считаешь, что не достойна – покажи. Я приму.

И Цзяолин кивнула. Так началась их странная, почти животная форма тренировок. Драконица учила через касания, волны и энергию. Когда она выпускала из пасти всплеск давления, Соль Хва должна была перенаправить его, не разрушая ауры. Когда она сворачивалась и швыряла духовный импульс в землю, Хва училась “нырять” сквозь энергию, проходя сквозь вибрацию, а не против неё. Это были не техники в привычном смысле. Это были инстинкты, облечённые в форму. Поступки, ставшие системой.

На седьмой день таких тренировок в Хва нечто щёлкнуло. Сначала у неё возникло уже знакомое давление в груди. Потом – пульсирующая тяжесть в нижнем дяньтяне. А затем – взрыв энергии, прошедший через неё, как восход солнца сквозь грозу.

– Она прорвалась. – Тихо сказал Андрей, почувствовав это, даже находясь в другом углу долины.

– Восьмая звезда Дао Ши. – Произнесла Цзяолин, слегка приподнявшись, и её глаза светились одобрением.

Хва же стояла на коленях в центре круга, окружённого змеевидными полосами ауры, и не могла остановить дрожь в пальцах. Но это была дрожь силы. И уже через две ночи, на фоне вечернего тумана, вторая волна пробила плотину, и девятый ранг Доу Ши встал в ней как опора новой природы.

Тени пяти пиков

Они не шли главными дорогами. Не проносились по воздуху на сверкающих артефактах, как прежде. Не оборачивались на людей, что провожали бы их благоговейными взглядами. Нет. Группа культиваторов, ведомая старейшиной Юй Мин, продвигалась скрытно, подобно змеям, ползущим сквозь густую траву незамеченными. Их отряд был небольшим. Всего пятеро. Двое мастеров на пике Доу Ши, двое молчаливых учеников, сопровождающих старейшину, и сама Юй Мин – пожилая женщина с лицом, как будто выточенным из камня, и глазами, в которых горел осторожный огонь.

Местность становилась всё суровее по мере их продвижения. Но даже горные перевалы