Мастер путей 5 - Александр Чёрный Страница 24

— Ты не говорил, что ещё врачевать горазд, — улыбнулась Катя. — Приятно удивлена, должна отметить. Чем ещё обучать нас будешь?

— Поверь, — пообещал Ветровой. — Ещё найдётся, чем вас удивить. Перечень обширен.

Рада, почуяв в наших лицех не иллюзорный шанс для своей семьи и себя лично, буквально с ходу взяла быка за рога.

— Я достаточно увидела, чтобы сделать выводы, — произнесла девушка. — Теперь очевидно, почему именно вас рекомендовал мне Светозар Горынович… Потому не могу не испросить вас, Александр Александрович. Не смилостивитесь ли вы, случаем? В час вашего досуга имею просить вас взять под опеку мою родительницу. Хотя бы до момента становления на ноги, раз уж хворь начала отступать…

Бесчестных-Ерохина замолчала, как только я отрицательно покачал головой.

— Извини, красавица. У меня уже и без того забот полон рот. Видит Бог, рвусь помочь, чем могу. Но я не в состоянии быть сразу во всех местах.

— Мы на государевой службе, — как бы, между делом, заметила Ветрана, бросив мимолётом в никуда. — Уже этой ночью нам потребно было постигать учения, однако, господин Вещий внёс поправки в ход событий.

«Быстро же она себя „примазанной“ почуяла», — пронеслось в уме. — «Только вчера меня на этой ниве возвеличивала, а сегодня и сама на одну со мной ступень пьедестала взобралась».

— Опека предполагает непосредственное участие опекуна, — пояснил я. — Объявить, что беру под крыло — большого ума не надо. Только, толку-то с этого объявления, если в критический момент у меня не будет возможности помочь тем, кто от меня этого ждёт?

— Форма участия неважна, — возразила Рада. — Не выйдет опека — хоть крестины. Не готовы брать ответственность за крестницу? Удочерите. Не желаете связываться узами приёмной семьи? Хоть замуж выйду! Да даже на службу наймусь, хоть кем! Вы, господин Мастеров, даром, что на первом курсе Императорской Академии числитесь, ведаете на порядки более, нежели многие учёные мужи, и господин директор в этом прав. Я прошу вас не покидать нас в этот час! Я не выхожу матушку одна…!

Пришлось поднять руку, чтоб остановить начавшую расходиться беспокойную дочурку.

— Угомонись, пожалуйста, сделай милость. Я не говорил, что оставлю всё, как есть, и гори оно синем пламенем. У меня и свои причины есть, чтоб довести дело до конца. Но одно — потратить несколько дней или неделю, да поставить больного на ноги, а другое — неотлучно находиться подле, дабы опекать… Увы, сиделка из меня — как из курицы разведчик. Тут мы должны найти компромисс.

— Компромисс невозможен, — мрачно подала голос Морозова. — Ты лучше всех присутствующих знаешь, зачем нас подрядил Великий Император Всероссийский Александр. У нас едва осталось времени, дабы себе учение учинить. Выхаживать больных… не думаю, что есть досуг.

— На наше счастье, всё не так хреново, — отозвался я. — У нас внезапно и из ниоткуда нарисовалась Ева, которая, к слову, разбирается в проклятьях. Которые, между прочим, как бы случайно затесались в анамнезе больной. Девчонка — капеллан, и умеет с ними справляться. Пусть не по щелчку пальцев, но с её помощью шансы выходить Веру Ивановну возрастают. К тому же, мне нет необходимости денно и нощно сидеть сиднем подле неё. Капельницу поставил, раствор в кровь ввёл — и дальше несколько часов медицина с биологией делают всё сами. В очень скором времени наступит миг, когда она сама будет способна принимать медикаменты ртом, вместе с пищей. Тогда надобность во мне и вовсе отпадёт. Оставлю препараты — и могу заниматься вами.

— Всё, же, просила бы вас обратить и на меня свой взор…

Рада шагнула ко мне на полшага.

— Пятый курс Академии не место для праздного увеселения, — произнесла девушка. — Тут не задерживаются те, кто слаб умом, да разумом туг. Не подумайте, будто набиваю себе цену. Но смею уверить, и небезосновательно, что могу быть вам полезна. Ежели не разумею в лекарском деле, да матушку выходить не могу, так это не означает, будто и во всём прочем не ведаю.

Мордашку светлейшей княжны Морозовой тронула лёгкая мина.

— Утверждения не лишены подоплёки, — признала она. — Даже те, за кого родичи внесли весомую плату, не смогут засидеться на пятом курсе, если вместо мозгов опилки.

Ветрана посмотрела на меня.

— Я бы не стала однозначно отвергать предложения. У нас нет множества выбора, как обставить исполнения. Вероятно, замужество пошло бы в самый раз…

— Ещё одна сваха на мою голову, — хмыкнул я.

Сначала Бериславские. Потом Морозовы. Теперь мне ещё Ерохину сватают? Чую, недалёк тот день, когда я на правах отбора буду устраивать смотрины претенденток. Стесняюсь спросить, а как воевать в таких условиях? Где взять столько времени на всех девушек?

— Сама себе противоречишь, Вет. Только что же сказала, что у нас задача от Александровского, и к ней надо готовиться. Толку-то, что я женюсь на Раде? Не пойми неправильно, девчонка внешне хороша собой. И, судя по пятому курсу обучения, далеко не дура. Но дальше-то что? Мне надо где-то взять время, чтоб заниматься ею и её матерью. А его, как раз-таки, и немного.

— Зато, посмотри на ситуацию шире, — Ветрана развела руками в стороны, призывая оглядеться. — Ты сейчас в стенах имения, принадлежавшего изменнику, которого ты собственноручно и пленил. После прилюдного покушения на всеобщем празднике шансов выйти из застенков у него никаких. Что его казнят — даже не подлежит сомнению. А имущество отходит казне или ближайшим родственникам. Могу ошибаться, но в их числе, по-моему, лишь супруга да падчерица. Теперь подумай, много ли две женщины смогут сдюжить по хозяйству? Женишься на Раде — сам сможешь хозяйством распоряжаться, как единственный мужчина в семье. Это же почти трофей!

Я махнул рукой.

— Хрен с ним, с трофеем. Недвижимость никуда не денется. Даже, если сгорит изба, земля останется на месте. Про распоряжение хозяйством вообще тлен и суета: мне по контракту жалованье в месяц положено больше, чем стоит это имение… Тут уже дело в людях. От того, что они станут мне подчиняться, лучше жить не станут. Мне понадобится тратить время на то, чтобы с ними работать. Издалека раздавать указы — опять же, большого ума не надо.

Посмотрел на Раду, стоявшую передо мной чуть ли не по стойке «смирно».

— На сегодняшний день мне недосуг опекать вас, — высказал прямо.