Баллада о Звездной Республике - Елена Долгова Страница 24

– Помоги встать, я должен посмотреть.

– Лежи. Ничем ты ему не поможешь, себе только навредишь.

Приподнявшийся было Ленц снова рухнул на спину.

– Вот так всегда, стоит лишь отвлечься, и на тебе… ЧеПэ.Что хоть там было, опиши.

– «Кречет» Феникса заходил на площадку. В Систему пришло сообщение, что на стыковочной палубе горит проводка и машина-дура отключила рельсотрон. Челнок не мог затормозить, но парень – герой, качнул машину маневровым двигателем и слетел с рельсов, а то бы угробили человек двадцать, включая капитана.

– Откуда пришло сообщение в Систему?

– Не знаю пока что. Видел по дорого Клару, она говорит, что, скорее всего, вирус. Прятался в разных блоках памяти, дремал там, потом самособрался и заработал.

–Хреново, – вздохнул Ленц. – Надеюсь, кибернетики Петровского этот вопрос проработают. А ты, Саша, займись-ка доппельгангером и не очень-то с ним миндальничай. Если не разберемся, откуда тянет вонью, будет терять мальчишек каждый день.

–Не беспокойся, Роберт. Я все сделаю. И за тебя, и за себя.

После этого разговора Ленц задремал, но Вечеров не ушел, а просидел в палате долго, до тех пор, пока не появилась Женя – уже без хирургического костюма, но усталая, бледная, с темными кругами возле глаз.

–Как там? – осторожно поинтересовался Вечеров.

–Шансы жить неплохие. Шансы летать – так себе. Посмотрим, как себя поведет имплант шейного позвонка.

–Там, в коридоре, вся эскадрилья собралась. Хотят видеть Феникса.

–Пока нельзя. Артур все равно без сознания. Передайте им, пускай уходят.

–Я-то передам, да вот не факт, что уйдут.

– А от того, что они всю ночь спать не будут, кому-то лучше станет? Завтра выходим на орбиту, забыли?

–Ничего я не забыл. Ладно, попробую, – Вечеров вздохнул и побрел в коридор, где вдоль стен, на корточках, сидели собравшиеся вместе пилоты «Алконоста».

Самому старшему – двадцать пят лет. Самому младшему – девятнадцать… Пилотирование «Кречетов» требовало отличной моторики, быстрой реакции и веса не выше шестидесяти пяти килограмм.

«Если бы мой сын выжил, ему бы сейчас исполнилось двадцать». Вечеров подавил мрачные мысли, в которых не признавался никому – даже самом себе.

– Добрый вечер, ребята. Я не могу вам приказывать, но оченьпрошу разойтись.

– Мы не уйдем, пока не узнаем правду про Феникса, – сказал самый старший, рыжий худой парень, который, видимо, принял лидерство на себя. – Пускай врач объяснит, чего теперь ждать. И еще хотим знать, кто виноват, и когда его накажут. Если не накажут, мы сами возьмемся за дело…

–Ладно, понял, спокойно, парни. Давайте, я сам все объясню. Феникс жив. У него была сломана шея, но позвонок заменили. Если повезет – восстановится полностью. Сейчас он спит и разговаривать с вами не может. Тот, кто подстроил аварию, уже арестован. От наказания онне уйдет. Это обещаю я лично. А пока прощу – разойдитесь, медики тоже очень устали.

Пилоты еще с полминуты переговаривались, а потом и в самом деле ушли, если не успокоенные, то хотя бы обнадеженные, а Вечеров отправился в лифту, собираясь выполнить кое-что из данных обещаний.

Петровский уже ожидал на месте, охрана гауптвахты, получв приказ капитана, пропустила их обоих.

– В каком виде препарат?

–Инъекция. Состав подобран по его формуле крови. Действовать все равно будет недолго, от двух до пяти минут.

– И как все это будет выглядеть?

– Секунд через десять после введения его восприятие реальности должно измениться.Станетдружелюбным и доверчивым, но не очень умным.

– А память сохранится?

– Должна. Сами понимаете – мы не проверяли. И еще – для объекта эксперимента желательно положение «лежа».

– Черт! Ладно, придется выстрелить в него из станнера.

Наружная дверь камеры доппельгангера отворилась, Вечеров в тот же миг нажал на спусковой крючок, и оглушенный станнером двойник Мартынова рухнул на пол.

– Помогите уложить его на полку. Подождем, когда очнется.

– Так он же в драку полезет.

– Не сможет, я ему руки-ноги стяжками зафиксирую…

...Доппельгангер лежал навзничь, закрыв глаза. Худощавый, но крепкий, в отличной физической форме – такие быстро работают в рукопашной. Вечеров попытался найти в его облике хоть что-то нечеловеческое – и не мог. Проплешина, выбритая вокруг раны на голове уже начала зарастать, на лице – недельная небритость, мелкие ссадины на правой руке — возможно, от удара кулаком о стену. Спустя короткое время веки лже-Мартынова дрогнули, глаза открылись, он резко попытался встать, дернул стяжки, но получил сильный толчок в диафрагму.

– Лежи смирно, а то руки переломаю. Петровский, колите его.

Ученый ментально опустошил шприц, доппельгангер дернулся снова, но тут же обмяк на полке, часто дыша, на лбу выступила испарина, взгляд потерял фокус.

Вечеров склонился надо доппельгангером, глядя ему прямо в расширившиеся зрачки.

– Как вас зовут?

– Оставьте меня в покое.

– Скажите, кто вы, и я оставлю вас в покое. Не надо сопротивляться. Не бойтесь. Я не причиню вам вреда. Как вас зовут? Имя, фамилия.

– Андрей. Андрей Мартынов.

– Вас всегда звали так?