Четвертое уравнение - Александр Леонидович Пономарёв Страница 23

– Я бы с радостью, братишка, да у меня сумка с документами в автобусе осталась. Я на станцию вместе с новой сменой спецов ехал. По дороге захотелось отлить, а когда пузырь жмет, – Андрей с деланым сожалением развел руки в стороны, – мозги не работают, сам понимаешь.

Часовой продолжал сверлить чужака взглядом, правда, из него исчезла та доля настороженности и недоверия, что раньше читалась в его зеленовато-коричневых глазах. Автобус действительно привез сегодня на станцию ученых, инженеров и рабочих, так что в этом незнакомец не солгал. Да и товарищ капитан не так давно звонил на пост, предупреждая о скором визите журналиста, но он ничего не сказал об отсутствии у того документов. А ведь устав недвусмысленно требует проверять паспорт или служебное удостоверение и наличие пропуска у каждого, кто хочет попасть на станцию.

Часовой хмуро поджал губы и собрал лоб в морщины. Он не знал, как ему поступить. С одной стороны, звонок Цибули вполне можно расценить как приказ немедленно пропустить журналиста, когда тот появится у ворот. С другой, он может получить наряд вне очереди или, что намного хуже, загреметь на гауптвахту за грубое нарушение правил несения караульной службы. Так что же делать? Сообщить по телефону начальнику караула и пусть тот сам принимает решение? Но для этого надо войти в будку и на время оставить незнакомца без присмотра, а это противоречит уставу. Пока не доказано, что этот улыбчивый парень журналист, он является нарушителем и обязан находиться под непрестанным контролем часового.

Мучительные размышления солдата прервал грозный окрик:

– Грищенко, зараза такая, ты там уснул, что ли? Зову его, зову, а он как будто не слышит.

Боец оглянулся. Начальник караула торопливо приближался к воротам. Обтянутый форменной рубашкой защитного цвета толстый живот смешно колыхался над ремнем в такт шагам капитана. Сдвинутая на затылок фуражка открывала гладкий, как у младенца, лоб с крупными, сверкающими бриллиантовым блеском каплями пота. Мясистые щеки раскраснелись и тоже лоснились от влаги.

Капитан Цибуля не любил ни быстрой ходьбы, ни занятий спортом. Отчасти поэтому его тело по форме напоминало грушу. Дни напролет он сиднем просиживал у себя в кабинете и был бы рад никуда не выходить из него. Звонок коменданта заставил Цибулю покинуть удобное кожаное кресло и в кои-то веки выбраться на улицу раньше окончания рабочего дня.

Сегодня на посту номер один дежурил зеленый новичок рядовой Грищенко. Слишком дотошный, он мог не пропустить на охраняемую территорию то ли журналиста, то ли маскирующегося под него прощелыгу, и тогда завуалированный под просьбу приказ Семченко остался бы невыполненным. Цибуля даже думать боялся, что сталось бы с ним в этом случае. Ради сохранения столь выгодного в плане заработной платы и минимальных трудозатрат места он был готов на любые временные трудности. Даже на вынужденную прогулку.

Капитан остановился в пяти шагах от закрытых ворот. Достал носовой платок из кармана брюк с красным кантом по шву, снял фуражку, вытер лицо и лоб.

– Журналист не появлялся?

– Так вот он, товарищ капитан. – Часовой кивком показал на Андрея.

– Ну и чего стоишь, как истукан? Отворяй ворота.

– Товарищ капитан, так у него…

– Отворяй, я сказал! – рявкнул Цибуля и водрузил фуражку с только что протертым изнутри околышем на голову.

– Слушаюсь!

Грищенко заскочил в будку и с размаху хлопнул ладонью по зеленому грибку кнопки. Басовито загудели электромоторы приводов. Створки дрогнули и медленно поползли в стороны. Андрей дождался, когда они откроются на достаточное расстояние, шагнул на охраняемую территорию и подошел к пыхтящему, как паровоз, начальнику караула.

– Капитан Цибуля, – представился тот, приложив кончики коротких и толстых пальцев к виску.

– Журналист Воронцов, – в тон ему ответил Андрей.

Начальник караула растянул слюнявые губы в улыбке и протянул пухлую ладонь. Андрей, улыбнувшись в ответ, сжал ее в руке. Ладонь оказалась прохладной и влажной на ощупь. Воронцов скривил лицо в брезгливой гримасе и вытер руку о штаны. К счастью, Цибуля этого не видел. За мгновение до непроизвольной реакции Андрея он повернулся спиной к незваному гостю и жестом велел идти за ним.

– А я наслышан о вас, – сказал капитан, когда они молчаливо прошагали с десяток метров. – У нас тут людей немного, все давно друг друга знают. Каждый новый человек – как глоток свежего воздуха. Потому и распространяется информация о новичках быстрее лесного пожара. Скажите, вы в самом деле хотите снимать фильм о молодых ученых?

– Да. Они делают важную для нашего общества работу, и я хочу, чтобы люди знали о них. Возможно, мой фильм поможет кому-то из нынешних старшеклассников определиться с будущей профессией.

– Похвальная цель. Я бы даже сказал – благородная. Ученые действительно делают очень много для нашей страны. Да что там, для всего мира. Но без нас, скромных трудяг невидимого фронта, они вряд ли бы смогли спокойно работать. Может, вы и о нас расскажете в вашем фильме? Я первый готов дать интервью. Потом можем еще кого-нибудь позвать. Моего заместителя, например, ну или Грищенко, того солдатика у ворот. Он как раз часа через два пост будет сдавать. Как освободится, я его на беседу с вами приглашу. Сделаем, так сказать, взгляд на одно и то же дело с разных сторон. С точки зрения простого работяги, то есть солдата, разумеется, и его непосредственного руководителя. Как вам мое предложение? Неплохо придумано, да?

Андрей кивнул. Его не прельщала идея зря тратить время на липовое интервью с капитаном, но и отказаться от него он не мог. Пока ему тут верят на слово и не требуют документов, но все может измениться в любой момент, если он заартачится. И тогда неизвестно, чем для него закончится это неожиданное путешествие во времени. Он, конечно, и так не знает, какая судьба ему тут уготована, но лучше не будить лихо, пока оно тихо, и четко следовать в русле им же придуманной легенды.

– Вот и хорошо, вот и ладненько. Сейчас придем ко мне в кабинет, я вас чайком угощу. Там, за кружечкой горяченького, и поговорим о делах. – Капитан привел Андрея к одноэтажному кирпичному зданию, открыл дощатую, со следами облезлой краски, дверь: – Милости прошу к нашему шалашу, так сказать.

Андрей первым вошел в небольшой приступок с похожим на детскую карусель роторным турникетом. За стеклом крохотной и полутемной каморки угадывался силуэт охранника. Андрей кивком поздоровался с ним, но тот даже не шелохнулся.