Молот Пограничья - Валерий Пылаев Страница 23

Я улыбнулся. Судя по словам Жихаря, древние механизмы Тайги уже давно встречались только в книгах или на экране телевизора, однако перед глазами тут же появилась презабавная картина: несколько дружинников, деловито колошматящих кувалдами уже неподвижное металлическое тело, и летящие во все стороны жив-камни и куски кресбулата.

— Но это все ерунда. — Дядя шагнул в дальнюю часть оружейной и взялся за край брезента, укрывавшего что-то вроде кое-как сложенных друг на друга ящиков или просто груды доисторического барахла. — Смотри, какая штука у нас есть…

Когда ткань, подняв в воздух целое облако пыли, свалилась на пол, я едва не подпрыгнул. Тело само отпрянуло и встало в боевую стойку, едва не прихватив молот, а Основа ожила, готовясь снова взорваться. Пламя уже готовилось выплеснуться откуда-то изнутри в ладони или кончики пальцев…

И тут же улеглось.

Металлический гигант рядом с дядей остался неподвижным. И, судя по всему, пребывал в таком виде уже давным-давно. Сидел, согнувшись и безвольно опустив на пол ручищи с мое тело размером, будто мертвец. Но даже в смерти — или скорее не-жизни — не утратил грозной силы и одним своим видом внушал если не страх, то по меньшей мере оторопь. Вздумай он подняться — наверняка пробил бы потолок оружейной и вылез макушкой на чердак.

— Ну и махина… — пробормотал я, подходя чуть ближе. — Сколько в нем — метра три? Или все четыре?

— Три двадцать, — ответил дядя. — Ровно полторы сажени. Когда таких делали, в метрах еще никто не считал.

Жутковато смотрелись не только габариты — в самих пропорциях гиганта было что-то тревожно-противоестественное. Одновременно и напоминающее кряжистую мужскую фигуру — и напрочь ей чуждое. Огромные конечности и торс вполне могли бы принадлежать человеку, а вот плечи — широченные, накрытые сверху изогнутыми пластинами — напоминали скорее детали машины. Или броневика — даже не подходя ближе, я смог разглядеть, что толщина металла превосходит привычную по меньшей мере впятеро.

Голова крепилась прямо к телу без единого намека на шею и чуть уходила вниз, будто гигант нарочно втягивал ее в плечи и прижимал к груди хрупкий подбородок, защищаясь от удара. Не будь на темени и около узких прорезей глаз золотого орнамента, я, пожалуй, и вовсе подумал бы, что инженеры прошлых веков вообще решили отказаться от этой детали — за ненадобностью.

О назначении громадины можно было даже не спрашивать: местами ее облик буквально копировал былинного богатыря, закованного в латы. Создатели гиганта явно куда больше заботились о его эффективности в бою, однако все же не поленились украсить резьбой с рунной вязью голову и наплечники. И даже придали верхней части кирасы некое сходство с древнерусским доспехом, налепив на нее прямоугольных пластин.

Большая часть металла потемнела и кое-где даже покрылась ржавчиной, однако над коленями, плечами, огромным круглым зерцалом по центру груди и шлемом, растущим прямо из кирасы, время оказалось не властно. Они блестели так, будто дядя отполировал их прямо перед нашим визитом в оружейную.

— Кресбулат… Ну, и обычная сталь тоже. — Я протянул руку и коснулся кончиками пальцев резьбы на груди металлического великана. — Это же?..

— Волот, — кивнул дядя. — Княжеский доспех.

Не просто броня, а целый боевой комплекс, почти неуязвимый для стрел и любого обычного оружия. Впрочем, от магии волот был защищен немногим хуже: кресбулат не только прикрывал голову, плечи, грудь и колени великана, но и даже сейчас хранил могучие чары, способные остановить и Лед, и Огонь, и другие аспекты.

Когда-то мои пра-пра-прадеды облачались в эти доспехи и вели за собой дружину, и одно только появление на поле боя такой машины зачастую решало исход сражения. Сотни лет назад волоты вполне могли считаться абсолютным оружиям, уступая разве что магии высших рангов.

Да и сейчас… В схватке пары современных броневиков и стального гиганта я бы, пожалуй, поставил на второго. Единственным серьезным преимуществом военного автомобиля была бы способность удрать от тяжелого и наверняка не слишком проворного противника.

— Я такие только в кино видел, — улыбнулся я.

— У каждого свое имя, — тихо проговорил дядя, проводя ладонью по рунам на кирасе. — Это тебе не серийное производство — двух одинаковых не найдешь, даже похожих.

— Их вообще, наверное, мало осталось, — кивнул я. — А как нашего зовут?

— Святогор. — В голосе дяди прорезалась гордость. — У Горчакова вроде еще сохранился, ну и в Орешке пара штук на казенном довольствии. Все-таки машина полезная — в Тайге пройдет там, где любой вездеход встанет.

— А он… работает? — поинтересовался я.

Волот даже без пластин брони слишком велик и тяжел, чтобы человек — будь он хоть тысячу раз Одаренным — мог бы управлять им одной лишь мышечной силой. Сам вид гиганта подразумевал наличие в его броне магии или каких-нибудь хитрых механизмов, а скорее всего — и того, и другого вместе.

— Да куда там. — Дядя тоскливо поморщился. — Его не трогали-то уже лет двести. И жив-камень волоту нужен большой, мощный, а такой стоит, как все Отрадное.

Я вздохнул. Пожалуй, даже с некоторым разочарованием, хотя умом понимал, что по нынешним временам содержать такую игрушку почти бессмысленно. Любой разумный человек для вылазки в Тайгу предпочел бы внедорожник.

А я… Я еще не успел забыть собственные доспехи и оружие Стражей. Громоздкое и архаичное, но могучее. И в правильных руках способное нанести куда больше урона, чем самые совершенные боевые системы, от появление которых меня теперь отделяли тысячелетия.

Для такого, как я, волот мог стать куда большим, чем бездушная машина. И поэтому даже сейчас он казался не мертвым, а просто крепко спящим. Неподвижным — но все еще готовым пробудиться, когда придет время встать и снова шагать перед строем.

— Отдыхай. — Я с улыбкой коснулся сонной головы Святогора, прощаясь. — Еще увидимся.

— Что, понравился? — Дядя усмехнулся, но как-то натянуто. Будто всем видом пытался показать, что его самого нисколько не проняло. — Ладно, пойдем дальше. Тут, кстати, не только оружейная.

После волота я ожидал еще чего-нибудь этакого, и дверь за его металлическим плечом — самая обычная, деревянная, даже без замка — изрядно разочаровала. Дядя просто толкнул ее, и мы оказались в небольшом помещении, которое освещало единственное оконце с треснувшим наискосок стеклом. Когда глаза привыкли к полумраку, я разглядел