Пробуждение древних сил - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 23

Здесь, среди молчаливых скал, в окружении искажённых сосен с чёрно-зелёной хвоей и корнями, цеплявшимися за пустоту, Андрей начал подготовку.

И прежде, чем выстраивать защитные печати, он очистил пространство от чужих потоков Ци. Для этого использовалась техника из “Записей Очищения Зеркального Лотоса” – древнего трактата, передаваемого мастерами алхимии.

Андрей расставил восемь благовоний с пеплом костей Белого Змея, каждое в сторону основного направления ветра. Затем – вода из ледникового источника, с каплей крови самого культиватора, для создания личного резонанса с духом долины. Ветер стих. Тени на камнях выпрямились. Лишь тогда он позволил себе приступить к следующему шагу.

На очищенной земле, впитавшей восемь дыханий и шесть вдохов Цзяолин, он начал выстраивать основной ритуальный круг.

Для этого ему понадобился Небесный мел из рога Стального Ки-оленя, добытого в горах год назад… Песок из Огненных Барханов Шан Ло, с высоким содержанием пульсирующего магнетита… Капли его собственной крови, перемешанные с пылью ядра мёртвого старейшины секты Нефритовой Луны – как якорь духовной памяти…

Круг имел три уровня защиты, два барьера от вторжений и семь гнезд для временных анкоров. Каждый элемент был нарисован вручную, с задержкой дыхания и контролем духовной вибрации.

Затем началась установка анкоров сознания. Андрей знал, что когда придёт момент, капля крови Бога будет не просто влиять на тело. Она взорвёт границы разума, и только временные анкоры смогут не дать ему распасться. Для этого он создал семь анкоров, каждый – печать в виде нефритового зубца, хранящего фрагмент его личных воспоминаний. Воспоминание о холоде смерти, когда его хотели использовать как сосуд… Лицо старика-наставника, который его предал и спас одновременно… Песню ветра в долине, где Цзяолин впервые узнала своё имя. Дыхание гор перед первым прорывом… Боль ран, не нанесённых врагами, а учителями… Тёплую воду родника, что спасла его после попадания в этот мир… Тишину после уничтожения Нефритового паука – как напоминание, чего стоит победа… Каждое из этих воспоминаний запечатлелось в особом кристалле желтоватого янтаря, обвязанном шелком, и вставлялось в соответствующую точку круга.

Потом пришла пора для внешнего круга подавления. Он знал, что сам не сможет выдержать силу даже одной капли. Именно поэтому Цзяолин, ставшая драконом, находилась на вершине холма рядом, вырисовывая вторичный сдерживающий узел. Она вытягивала чешуйчатым телом плавные круги на скальной поверхности, вживляя в них золотые камни и металлы, чувствительные к божественному импульсу. По её рёву и вибрации тела Андрей чувствовал, что даже она нервничает. Она знала, что если печати не выдержат, всё живое в этой долине просто испарится.

Последний штрихом должна была стать печать-ловушка. Он установил трёхгранную ловушку, собранную из древнего осколка артефакта, добытого им в гробнице Падшего Бога. Она должна была, в случае провала, заморозить даже само время внутри круга на один удар сердца, чтобы можно было сбросить процесс. Это была страховка, чья стоимость равнялась жизни.

К моменту, когда он закончил, луна поднялась в небе, и даже звезды будто отступили от центра долины. В воздухе стояла глухая тишина, а сама земля, казалось, затаила дыхание. Он подошёл к котлу, в котором всё ещё хранились те самые три капли крови. И только тогда, глядя в глубины этих чёрных жемчужин, он произнес первый вопрос:

– Я хочу выжить, чтобы защитить. Ты… хочешь убить, чтобы выжить?

Капли не ответили. Но одна из них дрогнула. Ритуал ещё не начался. Но дорога к нему была выложена шаг за шагом.

……………

Ледяной ветер лениво кружил в долине, но воздух вокруг ритуального круга пылал, как в сердце кузницы. Печати, активированные на алтаре, на котором стоял котел, словно вырезали само пространство из привычной реальности – внутри границ ритуала небо стало темнее, а звуки мира будто исчезли вовсе.

Андрей стоял в самом центре, перед поднятым на каменные когти Божественным Котлом, в чьей чёрной глубине пульсировала первая капля крови Бога, уже освобождённая от керамической защитной оболочки. Она тихо мерцала, словно в ней вращались созвездия, раскручиваясь всё быстрее по спирали из алого света, чёрной пустоты и золотого сияния. Рядом с ним поднималась Цзяолин – величественная, гибкая, сверкающая драконья форма, вытянутая, как живое небо. Её чешуя – смесь лунного серебра, морской зелени и синих отблесков аметиста – казалась напоённой глубинами Небесной Мировой Реки. Каждый её вдох сотрясал землю, каждый взмах усов – вызывал дрожь в барьерах. Андрей взглянул ей в глаза – глаза Духа, что знал больше, чем говорил – и кивнул.

– Готова? – Спросил он мысленно, как удар колокола.

– Да. Мы – одно целое. Но если что-то пойдёт не так… – Её голос пронёсся, как шелест миллионов шелков.

– Тогда сгорим вместе. – Коротко ответил он.

Как только первую каплю крови Бога он поднял из котла в воздух, всё изменилось. Воздух заискрил, словно в нём растворились молнии. Пространство вздрогнуло, закружилось, будто само небо пыталось увернуться. Капля не стекала, не текла – она начала разворачиваться в многослойную спираль, вытягиваясь в живую нить из силы, времени и памяти. И в этот момент Цзяолин вздохнула, впуская в себя первую струю. Она не закричала. Но мир вокруг – закричал за неё.

Земля изогнулась дугой. Камни вспыхнули. Печати задрожали. Из самой её пасти вырвался вихрь энергии, что взметнул облака, и ослепил небо. Казалось, её тело начало трещать, как глиняный сосуд, не готовый к силе лавы.

Андрей не ждал ни секунды. Он взял на себя вторую волну, и… Захлебнулся ею… Проглотил… Сжал в себе, и направил обратно к ней. Кольцо замкнулось. Они гоняли энергию между собой, как два чрева, пытающиеся не родить катастрофу, а переварить солнце. Вдох – и огонь шёл в него… Выдох – он отдавал ей… Цзяолин, сжавшись в кольцо, окутала ритуальный круг, её тело образовало вторичный контур защиты, как живой доспех.

Сила этой крови не просто наполняла их. Она переписывала их сущности. Мышцы Андрея выгибались, кожа вспыхивала золотыми письменами, по позвоночнику прокатывались всполохи пульсирующей боли – но в этой боли была переплавка и перестройка. Цзяолин, напротив, начала вырастать. Её крылья, прежде только намеченные в драконьей форме, начали оформляться, как у небесных зверей – не для полёта, а для разрезания воздушного Ци. Её усы вытянулись до десятков метров, а в животе