Гром Раскатного. Том 6 - Дмитрий Лим Страница 23

Когда синие волосы Агонии поднялись от заряженности воздуха, Шурупыч сделал шаг назад. Я, щёлкая пальцами, мысленно «взорвал», приказывая Шурупычу сваливать.

Чумница стояла ровно в той точке, где было просто бешеное количество взрывчатки. Но так как мне требовалось всё сделать идеально, я немного переборщил с количеством взрывчатого вещества. Там был не только динамит и бананки, как их прозвал Рубцов Ваня, и об этом чуть позже. Но ещё и электрофиты в количестве аж десяти штук.

Этого должно было хватить, чтобы взорвать эту тварь. Взрыв сотряс всё здание! В этот же момент, вышибая напрочь стену, Шурупыч вытащил меня на себе от эпицентра, уберегая меня от урона.

Только вот, это было ещё не всё… здание не успело толком обвалиться, а в том, что здесь ничего не останется, я был уверен. В общем, на нас тут же ринулись гвардейцы Арнольда. Те самые восемь бойцов, вооружённые до зубов. Но их ждала та же самая участь, что и Агонию.

Когда я спрыгнул с голема, тот, пользуясь эффектным появлением на публике, отфутболил в ближайшего физика так, что у того не было шансов выжить.

Учитывая, с какой силой бил Шурупыч Первый, маг-физик умер ещё в полёте, причём летел он далеко…

— Тебе бы в футбольную команду, Тырды-дых, — яд достал свой меч и, облачённый в стихийный доспех, начал рубку.

Пока Шурупыч держал на себе двух противников, одного пытаясь задолбить кулаком до смерти, а второго — расстреливал из своей громопушки, я взял на себя остальных. Молнии, слетавшие с моего клинка, имели очень хорошее увеличение потенциала и били в полтора раза сильнее, чем мои обычные молнии.

С первой двойкой я справился играючи, а вот другие маги оказались посложнее. Слегка.

Всё так же пользуясь своими фокусами, я сначала выпустил Стрелку, которая сама по себе, только своим видом, сбивала с толку, а затем кинул под ноги одному из магов электрофит. Когда тот взорвался, я убил ещё одного, пробивая с третьего удара меча его стихийный доспех. Ну а затем, ловким движением руки, помог ему навсегда избавиться от секущихся кончиков.

Поединок был за нами. Но гвардейцы это поняли, когда было слишком поздно. Шурупыч в итоге забил последнего каким-то тупым предметом, напоминающим кусок арматуры. А водителя — поджарила белка, врывая его вместе с автомобилем Шарикова.

— ТЫРДЫ-ДЫХ МАКАФАКА! — радостно тарахтел голем. — Тырды-дых?

Почему голем не стал «петь» песни одной известной группы, я понял не сразу. Но когда проследил за его взглядом, то аж присвистнул от восторга. Чумница-то выжила!

Женщина, от которой почти не чувствовалось силы, только что выбралась из обломков здания. Как она смогла пережить взрыв, да ещё и многотонный обвал на свою голову — увы, я не знал. Но и оставлять в живых не собирался.

— Ты сдохнешь, — орала она, когда, наконец, вылезла. — ТЫ СДОХНЕШЬ!

Она подняла руки и выпустила в меня нечто действительно мощное. Только вот, на последнем издыхании. Молния, которая вылетела из её рук, имела потенциал как три, а то и четыре моих мощных молнии. Уйти из зоны поражения я не мог, так что, встретил удар своим клинком.

Впитывая энергию чумного тока, я, конечно, пострадал. Но не сильно. Чуму я нейтрализовал и, так сказать, просто немного подёргался. Хех.

Электроманта ударили током! Ужас!

Когда Агония ослабла после своей атаки и рухнула на колени, я уже как ни в чём не бывало шёл к ней. Насвистывая себе песенку: давайте жить дружно, или что-то в том духе, я занёс меч над её головой.

Театром не занимался, так что не стал даже спрашивать про последнее слово или требовать извинений. Размахнулся — ударил. Труп. В этот раз она не вернётся, в этом я был уверен.

Когда голова отлетела, пространство озарило зелёной вспышкой. И стоило моим глазам вернуться в норму, как от чумницы и след простыл. Всё, что осталось от неё, — было одеждой. Остатками и лохмотьями.

— Помянем, — хмыкнул я, махая рукой Шурупычу. — Ну что, ваше величество Шурупыч Первый, готов к дальнейшим приключениям?

— ТЫРДЫ-ДЫХ!

Арнольд Шариков.

— Больно… больно… — Арнольд бился в агонии, держась за сердце. Только что ему показалось, словно у него вырвали что-то из души, и это было слишком невыносимо.

Мысль о том, что что-то случилось с его возлюбленной, не давала ему покоя. А учитывая, что чумница всерьёз взялась за него ночью, он окончательно утратил здравый смысл. Стал, в некотором роде, чумным подкаблучником, и сознание когда-то весьма серьёзного боевого мага ушло в небытие.

Теперь он был зависимым Арнольдиком, без особых сил и с постоянным желанием находиться рядом со своей любимой.

Тысячи звонков, совершённых им водителю и Агонии, говорили только об одном — Раскатный их уделал. А от мысли, что его любимой больше нет, он сошёл с ума. Окончательно.

— Убью утырка, убью, — из его рта шла пена, а из глаз слёзы. — Я найду тебя, Раскатный, и убью!

В следующий миг он сделал то, за что его никогда бы не простили дворяне империи. Дал команду напасть на род, без объявления войны. Поступил как самый настоящий шакал.

* * *

Мой дорогой доктор Зайцев, хоть и не знал, кто я такой, но всегда меня выручал. Он лечил неизлечимо больных идиотов! И делал это с особой душой.

Используя свои умения менять информацию в электронных медицинских картах, я сделал все, чтобы Арнольда признали опасным не только для себя, но и для общества.

Тем не менее, род его вроде как был более-менее адекватным. И его наследника — Сильвестра — я тоже знал. Оставлять парню разрушившийся род и отца-придурка не хотелось. Так что я решил ему немного подсобить.

Опять же, благодаря доктору Зайцеву, я передал Сильвестру информацию о том, что его папашка неизлечимо болен и с этим нужно было что-то делать.

В общем, Зайцев с особым энтузиазмом принялся доказывать Шарикову младшему то, что его отец нужен ему как подопытный кролик для экспериментального лекарства.

Я внимательно следил за их диалогом, и все же победа была на моей стороне. Сильно что-то доказывать не пришлось. Перед лицом были факты.

Арнольд совсем сошел с ума из-за агрессии, и последние два дня, с ее смертью, о чем, разумеется, никто не знал, он вообще перешел все рамки дозволенного.

Собственноручно набил морду дворецкому, за что — никто не знает. Так еще и похоронил не только элитных бойцов,