Фантастика 2025-64 - Сергей Александрович Богдашов Страница 22

Фонтаны у магов Воды с подсветкой, и именно в этот момент они расцвели огнями.

— Стоять! — рявкнул я на старосту, метнувшуюся было за накидкой, — Повернись боком. Спиной. Крутанись вокруг себя. Ну, почти хорошо.

— Почти хорошо? — чуть не взвизгнула староста, в панике зашуршав возвращаемой накидкой.

— Ты поделила мою дружбу надвое. Каблучки маловаты, подол всего на палец выше колена…

— На два!

— На два твоих, или на один мой, но не на ладонь, — повысил я голос, — Ладно хоть, поясок на месте, но его туже нужно затянуть, а то грудь почти не читается. И почему, позволь тебя спросить, на воротничке всего одна пуговка расстёгнута?

— По-моему, это выглядит ужасно и жутко неприлично.

— А мне, чисто по-дружески, наплевать на твоё мнение. Неужели ты не поняла, что я сделаю из тебя красавицу, хочешь ты того или нет?

— Ты мне мстишь?

— Ни в коем случае! Я всего лишь возвращаю тебе дружбу. Ты целый год добивалась, чтобы я стал смелее, сильнее и круче. И я это сделал. Теперь твоя очередь. Завтра ты в этом виде придёшь на занятия. Пусть это ещё не то, что я хочу видеть, но тебе со мной тоже было нелегко.

— Нет. Я не смогу. У меня нет столько смелости, как у тебя.

— Я подойду к твоему корпусу за полчаса до начала занятий. И не дай Релти, если ты выйдешь в длинной юбке. Своими руками всё лишнее оторву, а если не повезёт, то и чуть больше. Кивни, если поняла.

Эмга кивнула, а потом, поднявшись со скамейки, словно сомнабула, поплелась к себе в общагу.

Драконить я её больше не стал. Проводил молча, следуя за ней в паре шагов.

Спрашивается, зачем мне это было нужно? А сам не знаю. Могу сказать, что интуитивно чувствую, что Эмгана мне для создания образа идеально подходит, но кто в это поверит? Разве что тот, кто, как и я, десяток лет работал на публику, чутко отслеживая её реакцию на каждое своё движение.

Надо ли говорить, что на следующее утро, отзанимавшись зарядкой со студентами своего корпуса, которые в этот раз удивили меня посещаемостью и своим вниманием, я в темпе добрался до женских корпусов.

Устроился на ближайшей скамеечке рядом с одним из них, прямо у Эмги под окнами.

Взглядом сытого питона я провожал привлекательных девушек, выскакивающих из общаги. Некоторые из них строили мне глазки, ещё толком не накрашенные, а я отвечал им улыбкой, подсмотренной у главы студсовета. Она работает! Эта улыбка косит девиц, как оружие массового поражения!

Я годы отдал, чтобы научиться повторять гримасы и особенности речи. Думаете легко передать знаменитую фразу: — Вы держитесь здесь. Просто денег нет. — И сделать это так, чтобы весь цирк разом грохнул и сполз с сидений от смеха, моментально опознав, что к чему, и о ком речь.

Уже начав беспокоиться, я, поглядывая время от времени на часы главной башни, наконец-то заметил, что за дверями женской общаги, работающими в это время в режиме турникета, наблюдается замершая одинокая фигура.

Знаете, по понятиям этого мира, посещение женского жилого корпуса не многим отличается от посещения мужчиной женского туалета в учебном корпусе.

Теперь представьте себе глаза вахтёрши и отвисшие рты снующих взад-вперёд студенток, когда я туда зашёл и вытащил старосту на улицу, волоча её за руку.

— Ты чо исполняешь? — чисто по-уральски поинтересовался я, лёгкими, но частыми рывками ломая её тщедушное сопротивление.

— Отпусти меня, я боюсь.

— Соберись, тряпка! Иначе я тебя до учебного корпуса буду волочь, как куклу.

— Надо мной будут смеяться…

— Пасть порву, — начал было я, но запнулся, споткнувшись из-за языкового барьера, — Всем.

Про «моргалы выколю» на языке Конто никак сказать красиво не выйдет. Сплошное фли-фле.

Короче, по учебному корпусу мы шли почти что нормально. Я двигался вслед за старостой, с отставанием на полшага, и пытался давить взглядом всех встречных, посмевших глянуть в её сторону. В особо тяжёлых случаях, когда на нашем пути попадалась группа из четырёх — семи хохмачей, я старался изображать взгляд василиска.

Так я и не понял: — то ли я в образ моментально вживаюсь, то ли ещё что, но люди порой реально на секунду — другую замирали, а потом начинали растерянно оглядываться друг на друга.

В аудиторию я зашёл первым, и громко кашлянул. Убедившись, что меня заметили, я сжал кулак на уровне пояса, прикрывая его от старосты корпусом, а потом, изменив зверское выражение лица на улыбку, жестом предложил Эмгане пройти.

Эта овца не придумала ничего лучшего, чем сделать два шага вперёд и остановиться. Прямо перед всеми. Типа — судите меня!

И это был Момент Истины!

Я стоял у неё за спиной, прижав палец к губам, и медленно поворачивал голову, словно она не голова, а орудийная башня линкора, тщательно сканируя аудиторию.

Прикиньте, никто слова не вякнул! Не один, из всей нашей далеко не идеальной группы!

Да, поначалу ухмылки были, но, когда я провёл Эмгану к её традиционному месту — первой парте в центральном ряду, вся группа тихо-мирно занималась чем-то своим, усиленно делая вид, что до нас с Эмгой никому нет никакого дела.

Пройдя мимо старосты я, нарочито громко топая башмаками, прошёл к заднему ряду и занял угловую парту, с которой так хорошо мне были видны все эти нервные спины и затылки нашей дружной студенческой группы.

Глава 9

Интермедия 5.

Лазарет Академии Белговорт. Кабинет «врача» Юби Олли Родана.

Разместив в медкапсулу аристократа, доставленного с арены, Юби, с помощью искина, немного поиграл с настройками. Пусть сопернику его протеже останется «на память» лёгкая шепелявость из-за нарушенного прикуса. Челюсть, переломанную в трёх местах, привезённое им оборудование восстановило за сутки, а приобретённая шепелявость через полгода станет почти незаметна.

Маленькая месть была вызвана поведением аристократа. Во время лечебных процедур лэр Лиховской превращался в капризного ребенка, бессовестно выпрашивал послаблений, стонал, умирал и невыносимо страдал, раздражая своими стонами персонал лазарета.

Тем не менее, мелкая пакость Юби настроения не подняла. Он был недоволен. Родители недаром считали, что их сын Юби Олли Родан — молодое дарование, и он не лишён художественного вкуса. Наследник же, как и все творческие личности, был подвержен сомнениям.

Вот и сейчас, запершись в выделенном ему кабинете, он в третий раз пересматривал пятнадцатиминутную нарезку, собранную в ролик, и минутный рекламный тизер к нему. Несмотря на то, что работа была выполнена мощным режиссёрским искином,