Сады Дьявола - Павел Юрьевич Гагарин Страница 21

Вторая Космическая, и Беловых вернули обратно. Это был их звездный час. Трое Беловых стали самыми результативными пилотами-истребителями Второй Космической. Личный рекорд Эрика Белова — семьдесят пять уничтоженных космических кораблей Мезальянса — не побит до сих пор. И это при том, что корабли Мезальянса по тактико-техническим показателям были тогда лучшими. А что вы хотели: вестибулярный аппарат как у Меркурия, рефлексы как у киборга, без потери сознания может выдержать перегрузку в 24g до получаса! Но при этом проблемы с дисциплиной, алкоголем и наплевательское отношение к технике безопасности. Основная причина смерти Беловых не боевые потери, а цирроз печени и несчастные случаи. В нынешние мирные времена выпуск Беловых снизили до минимума, и поставляют их в основном в научно-разведовательный флот.

За сотни лет программы клонирования учителя и наставники подробно изучили не только отдельных клонов, но и их взаимоотношения и влияние друг на друга. Было замечено, что иногда клоны из разных семей при совместном обучении показывают результаты лучше, чем поодиночке. Методом проб и ошибок ученые-педагоги выяснили самые эффективные сочетания клонов, которые стали выпускать и выращивать вместе. Такую группу клонов стали называть «тандем».

Обычно в тандеме работают боевые клоны. Ярчайший примером такого тандема является пара абордажников Ласкина-Аргайл. Они и поотдельности отличные бойцы. Ласкина — копейщик, Аргайл — мастер абордажного тесака и куммулятивного кинжала. Вместе же они образуют абсолютной убийственную пару. Пульхр видел их однажды в деле и испытал чувства близкие к религиозным: перед ним было единое живое существо, Кали, четырехрукая богиня смерти и разрушений. Абсолютный рекорд мира в рукопашной — сто тридцать убитых в течение суток, — Ласкина-Аргайл поставили при абордаже линкора «Ши Хуанди», красы и гордости Мезальянса. И это при том, что большинство убитых были хваленой космопехотой Мезальянса. Интересно, что при такой слаженности в бою, в быту Ласкина и Аргайл терпеть друг друга не могут, и стараются не пересекаться иначе как на тренировках и по службе.

Кстати, довольно часто отношения в тандеме бывают натянутыми, а то и откровенно плохими. Классический тандем Белова и Адлера основан на взаимной ненависти. Этих двоих всегда выращивают в одном интернате, хотя драки между ними доходят до кровопролития (особенно достается тем, кто пытается их разнять: Белов и Адлер временно объединяются и, устранив помеху, продолжают мутузить друг друга). Оба великолепные пилоты, и между ними возникает жесточайшая конкуренция. Чтобы унизить соперника каждый лезет из кожи вон. Среди прочего, Белов, подсознательно копируя поведение корректного и аккуратного Адлера, потихоньку приучается к дисциплине, благодаря чему по окончании интерната его почти можно терпеть на корабле. Вообще капитаны обычно предпочитают пилотов из семей Кузнецовых, Смитов и Фужеронов. Конечно, показатели у них не такие блестящие, как у Беловых, но все-таки весьма достойные, а проблем они доставляют на порядок меньше.

Бывают и антитандемы. Например, Беловых и Маккензи принципиально выращивают в разных интернатах. И в течение всей жизни стараются держать их как можно дальше друг от друга. Нет, у этих двоих взаимоотношения отличные, даже слишком. Примерно за два года крепкой дружбы вместо великолепного пилота и замечательного военного ученого получается парочка выдающихся закадык-алкоголиков.

Вот и клонов фамилии Пульхров никогда не выращивают поодиночке, к ним в паре всегда идет клон фамилии Чеховых. С малых лет Чехов тянется за головастым и харизматичным братом, который, в свою очередь, с детства приобретает навыки управления и манипуляции физически более развитым сверстником. Впоследствии на службе их рассматривают как единую боевую единицу, службу они проходят вдвоем, и Чехов при Пульхре как правило выполняет роль левой руки.

В интернат их тоже привезли вместе. Что было до интерната Пульхр помнил смутно: какие-то мутно-прозрачные стены и яркие пятна игрушек. Но он был точно уверен, что Чехов был с ним с самого начала. Позднее он узнал, что даже в инкубаторе кувезы тандемных клонов ставят рядом, чтобы зародыши чувствовали друг друга постоянно.

Внешне интернат представлял собой пожилое трехэтажное здание из красного кирпича. Внутри царила утилитарная эстетика космической казармы: те же гулкие лестницы со ступеньками из рифленого алюминия, те же двухярусные койки, та же металлическая посуда в столовой. В общем, все было сделано для того, чтобы впоследствии космический корабль или база у выросших кадетов ассоциировался с родным домом.

Здание стояло на берегу моря, и далеко в воду уходил понтонный причал, с пришвартованной к нему учебной подводной лодкой. Высокая каменная стена отделяла территорию интерната от окружающего мира, какого-то кривого и бестолкового населенного пункта.

Кадеты жили в помещениях на четыре-шесть человек, старшие и младшие вперемешку. С детства они называли друг друга по фамилиям: в интернатах всегда выращивали клонов в единственном экземпляре из каждой фамилии, так что путаницы не возникало. Имя клон получал только по окончании интерната, на выпускном. Поэтому Пульхр всю жизнь воспринимал свое имя как что-то чужеродное, навязанное ему миром людей.

Поначалу они жили в одной комнате со старшими Маккензи и Картье, через несколько лет привезли младшую Зайцеву. Когда Маккензи и Картье закончили интернат, в комнату подселили подселили еще двоих младших.

К детям все время обучения в интернате были прикреплены два наставника, оба клоны. Интернат был космофлотовский, поэтому в стенах интерната использовались все три языка Солнечной системы. До шести лет детьми занималась наставница. Она проводила с ними почти все время: водила их гулять, читала им книги, учила рисовать и лепить из пластилина. Вечерами, пока Пульхр и Чехов смотрели мультфильмы, она у себя в комнате что-то печатала на компьютере. Наставница была из Квебека, в общении предпочитала французский. Благодаря ей для Пульхра французский стал языком сказочных животных, на нем разговаривали герои древнегреческих мифов и сказок.

Второй наставник был огромным бородатым мужчиной. Как он выглядел Пульхр помнил не так хорошо, как его каюту, куда они с Чеховым иногда пробирались по вечерам, после того, как наставница укладывала их спать. На стенах висело несколько фотографий, в основном наставник в форме десантника в компании похожих на него бородатых людей на фоне разнообразной военной техники. Особенно братьев манил застекленный ящик, в котором на флаге Альянса тускло блестели желтые и белые бляхи наград. Иногда, когда наставник был в хорошем настроении, он отпирал стекло ключом, который носил на шее, и давал детям потрогать медали. Как зачарованный маленький Пульхр водил пальцем по выпуклым латинским буквам. А наставник в это время рассказывал про свое боевое прошлое: битва за Арктику, операция «Горсть пепла», как однаждый их взвод загнали в туннели на Денебе, и он неделю не снимал скафандр, как выжигали