Мы воплотим богов - Девин Мэдсон Страница 19

Секретарь подался вперед, упираясь локтями в колени.

– И что это за цели? Вы находитесь в лагере чилтейской армии, которая намеревается захватить север Кисии во имя церкви. Я подчеркиваю – церкви, а не Лео Виллиуса; прежде это было одно и то же, но теперь, когда есть вы, не совсем верно.

– У них определенно не хватит солдат, чтобы взять Кисию. Вы привели подкрепление?

Он рассмеялся.

– Это вряд ли.

– Значит, вы здесь не для того, чтобы завершить завоевание Северной Кисии?

Секретарь Аурус некоторое время раздумывал, глядя на меня.

– Учитывая наши прошлые потери, – наконец сказал он, тщательно выбирая слова, – было бы глупо не попытаться закрепить достигнутое, если представится такая возможность.

– Значит, вы намерены заняться именно этим.

– Чем я намерен заняться, во многом зависит от действий остальных вовлеченных в события. Именно потому тут я, а не назначенный Девяткой легат с четкими приказами. Из-за множества переменных и раздрая среди солдат, подчиняющихся в данный момент Лео Виллиусу, возникает… сложная ситуация.

Я смотрела на него так же пристально и оценивающе, сожалея, что поврежденное зрение не дает в мельчайших подробностях разглядеть выражение его лица.

– Сложная ситуация, которую можно облегчить или усугубить присутствием иеромонаха Единственного истинного Бога?

– Зависит от того, что этот иеромонах собирается делать. Хотя многие из Девятки предпочли бы оставить церковь в стороне от политики, в наше время для иеромонаха стало обычным представлять волю Бога, маршируя вместе с армией и выбирая сторону в политических разногласиях.

Он открыто встретил мой взгляд, и, казалось, не был обеспокоен такой властью в моих руках – неожиданное для меня проявление веры. Никаких требований и манипуляций, он просто сидел и ждал, когда я назову свою цену. Деньги могут купить многое, но не то, в чем мы больше всего нуждались. Я подумала о Гидеоне, вспомнила, как он стоял перед нами, предлагая новый дом, место, где мы могли бы построить его вдали от проблем степей и от постепенного разрушения нашей культуры. Вдали от степей мы не остались бы прежними левантийцами, но могли бы выбрать собственный путь, а не подвергаться насильственным переменам, которые навязывают торговые города, желающие, чтобы нас не существовало.

– Земля, – произнесла я. – Место, где мы сможем выстроить новый дом.

Секретарь Аурус поднял бровь.

– Левантийская Кисия?

– Нет, мы не хотим никого подчинять, да и климат Кисии не годится для нас и лошадей.

Я дала ему осознать сказанное, пристально наблюдая за легчайшей мимикой, которая могла выдать его отношение. То ли он умел не выдавать чувств, то ли мое зрение было слишком слабым, но я ничего не увидела.

– Чилтейские земли, – сказал он.

– Да. Можете считать это репарациями за ущерб, причиненный вашими людьми.

Секретарь Аурус покачал головой.

– Нет, так не пойдет. Вы уже отомстили в Мейляне. Счет фактически теперь равный.

– Это неверно, вы сами знаете, но, если хотите, можем взглянуть с другой стороны. Вы предоставляете нам земли, а взамен я останусь с вами, по воле Божией иеромонах не покинет ваши берега. Если здесь будет дом для левантийцев, я останусь и продолжу быть полезной для вас. Если нет – как только мои люди будут свободны, я покину вас, унося с собой и церковную власть Чилтея. Как тогда вы назначите нового иеромонаха? Думаю, это может вызвать… хаос, особенно если верх возьмет Лео.

Он опять какое-то время размышлял, глядя на меня.

– Полагаю, у вас есть представление, о каких землях речь? – наконец спросил он.

– Земли должны быть полностью под нашим контролем, – сказала я. – Никаких солдат, никакого принуждения жить по вашим законам. Земли должны находиться у моря Глаза, чтобы мы могли с легкостью путешествовать к степям. И они должны быть достаточно обширными, чтобы строить или кочевать. Место для свободы.

Это был серьезный запрос и серьезный риск, и меня грызло чувство вины. Кисия для меня перестала быть безликим пространством, стала домом Сичи и Эдо, где наверняка останется Нуру, но я сказала себе, что мое присутствие во главе армии Чилтея не изменит результата. Если чилтейцы решат закрепить свою власть в Северной Кисии, они так и сделают, независимо от того, буду ли я стоять рядом с ними в маске и белом одеянии.

Секретарь Аурус смотрел на меня, сцепив пальцы, пока я старалась, чтобы сердечная тоска не взяла верх над здравым смыслом. Я хотела этого, и чем больше размышляла, тем сильнее хотела, так отчаянно, как когда-то желала, чтобы добился успеха Гидеон.

– Что скажете? – произнесла я, когда не могла больше ждать.

– Вам не будет позволено создавать армию, – сказал он, снова тщательно подбирая слова. – Или строить военные корабли.

– Для самозащиты нам не потребуется ни то ни другое.

Он неспешно кивнул.

– Тогда – да, я считаю, что, если вы намерены создать мирный дом для тех левантийцев, кто не желает возвращаться в степи, вы можете обрести его внутри наших границ, под защитой мощи Чилтея.

Мы не нуждались в защите, и все же у меня перехватило дыхание от этого обещания – жить без постоянной угрозы нападения, без коварных вторжений городов‑государств в наши земли и гурты. Тогда мы будем просто… жить. Но могла ли я доверять Аурусу? Или его людям, народу, который он представляет? Чилтейцы вынудили нас сражаться, мучили и унижали, бросали умирать без помощи. Разве мы могли по-настоящему доверять кому-то из них?

– А какие вы можете дать гарантии, что не нападете, выбрав момент, и не отберете у нас землю? – спросила я. – Я не так глупа, чтобы верить вам на слово.

– Почему? Потому что я чилтеец? Я мог бы сказать то же самое после того, как левантийцы уничтожили нашу армию, но понимаю, что это решение было принято при особенных обстоятельствах и конкретными левантийцами. Неразумно судить весь народ по одному человеку или одному моменту истории. Как вы отмечали, мы не хотим, чтобы иеромонах покидал наши берега, и вы совершенно правы: как бы ни были вы нежеланны на этом посту, вы иеромонах и останетесь им на протяжении всей жизни. Даже Лео Виллиус едва ли может вас отстранить, а никто другой и подавно. Как же я, простой секретарь, предам Дишиву э’Яровен, когда она занимает пост иеромонаха Единственного истинного Бога?

Я смотрела на него, и смысл сказанного постепенно просачивался в сознание. Лео сам поставил меня в сильную позицию, но, поскольку намеревался убить в нужный момент, не подумал о последствиях своего решения, если я