Рыкарь - Никита Гримм Страница 18

это время удерживающие котенка, осыпались черным прахом, который, даже не успев коснуться пола, истаял прямо в воздухе. Котенок в несколько прыжков добрался до богини и запрыгнул к ней в руки. Мило заурчав, он сперва потерся об ее руки, а затем устроился прямо на них, свернувшись пушистым калачиком. — Часто бывает так, что то, что мы видим, не совпадает с тем, чем это является в действительности, юный рыкарь, но и то, чем видимое нами является в действительности, не всегда соответствует нашим ожиданиям от увиденного… — Матушка Ульгень подняла на меня взгляд. Сколько лет было в этом взгляде. Десятков? Сотен? Тысяч? Миллионов? Миллиардов?.. В мои глаза смотрела Вечность. На меня смотрели глаза того существа/богини/духа/сущности, которая помнила мир без людей, помнило мир, который был молодым и юным. Видело, как кто-то первым взял палку, что стала первым орудием. Видела первое сострадание и первый гнев, первую скорбь и первую радость, первую боль и первую нежность, первую старость, первую ненависть и первую любовь… И даже, когда умру я, умрут мои дети, мои внуки и правнуки, она все также будет наблюдать за этим миром… И видеть все и вся… — Мне пока не дано это осознать, Матушка Ульгень. — Конечно, не дано, жалкие полвека не могут даровать мудрость, но даруют опыт. А твоя жизнь была интересная. Не каждый проходит через такое испытание, но кто-то проходит и через те испытания, которые ты посчитаешь невообразимыми. Но каждому Река Мира дарует то, что он способен вынести. Если ты смог это вынести и не сдаться, значит, закон всего Мироздания вновь доказал, что Миропорядок не нарушен. — Какой Закон, Матушка Ульгень, позволено ли мне узнать? — У Знания, любого Знания, есть своя сила и своя цена. А Сила подобного Знания Велика, как и Цена за Обладание им. Ты уверен, что сможешь заплатить эту Цену, юный рыкарь? Я замялся. Каждое слово "знание" Богиня Земли произносила так, словно это было нарицательное имя. И каждый раз при этом слове по моей спине торжественным маршем в аккуратном строю гуляла "коробка" мурашек. Вверх — вниз — вверх — вниз… — Нет, Великий Предок. Я не уверен, что смогу заплатить цену за это Знание. — Наконец ответил я. — Тогда оно пока что не нужно тебе, юный Андрей. — Улыбнулась Богиня. — Простите, Великий Предок, но меня зовут Матвей. — А ты сам-то уверен в том, что говоришь сейчас? — Богиня Земли продолжала улыбаться. — Я…я…я…Мое горло схватила судорога. Мышцы стали каменными, во рту стало словно, словно в пустыне… Я пытался прошептать хоть что-то, но не мог выдавить из себя ни единого звука, словно я стал немым. — Так кто же ты, юный рыкарь, Андрей или Матвей? Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь мне правду. — Матушка Ульгень никак не изменилась. Ни поза, ни выражение лица, абсолютная неподвижная фигура, я даже не видел ни одного тока энергии, ни одной крупицы, которая оторвалась от ауры, окружающей Богиню Земли. Но ее сила сковала меня. Что я могу сделать против нее? Да ничего! Она раздавит меня, словно червя, да какого червя?! Я для нее меньше, чем микроб! — Неважно…как меня…звали…тогда…и…как…зовут…сейчас…я…это…я…теперь…я…Матвей…Волков… — Именно! — Богиня впервые подняла руку и щелкнула пальцами. Ко мне вернулась способность нормально говорить, — Ты — это только ты…. В прошлой жизни ты был Андреем, в этой будешь Матвеем, в следующей ты можешь быть Баиром, но это не меняет твоего естества, твоей души, юный рыкарь. Имя — всего лишь пропуск, который нужен тебе исключительно для удобства. Как и мое имя нужно мне лишь для удобства. Моей сути это не изменит. Запомни это, рыкарь. — Запомню, Матушка Ульгень, благодарю за напутственное слово. — А ты интересный, юный рыкарь, ты напоминаешь мне Бату, воина — барса. Когда-то ему была дарована сила, подобная твоей. — Бату? Он был из бурятского рода? — Да, потом сможешь узнать о нем побольше, если захочешь. Но сейчас мы должны поговорить о другом. Ведь, ты пришел ко не просто так, юный рыкарь. — Матушка Ульгень опустила руку, и перед ней возник низкий столик, на котором стояли чайник и две простые глиняные пиалы.

— Присаживайся, юный рыкарь. Налей мне и себе чаю забеленного молоком. Испей его, как мой гость, с дороги дальней и поведай, зачем ты пришел в Мир Духов. — Матушка Ульгень широким жестом указала на столик. — Благодарю вас. Великий Предок. — Ответил я и присел за столик. Я попытался взять одной рукой чайник, но не смог его даже оторвать от стола. Мне пришлось вновь встать и взяться за него двумя руками. Словно штангу я смог его немного поднять от стола и дрожащими руками разлить чай по двум глиняным пиалам. Поставив чайник обратно на стол, я шумно выдохнул и уселся за столик. — Испей же чаю беленного, юный рыкарь. — Матушка Ульгень продолжала улыбаться. Уже чуя подвох, я взялся за пиалу двумя руками. Пиала оказалась немногим легче чайника. С трудом я приподнял пиалу и сделал глоток, во рту развернулся настоящий ад — настолько горячим был напиток. Но я все же проглотил и поставил пиалу обратно на столик. — Благодарю за угощение, Матушка Ульгень. — Поклонился я. — Отведай и оладьев, юный рыкарь, подкрепись с дорожки-то. — Богиня продолжала улыбаться, а под взмахом её руки появилась глиняная миска, наполненная оладьями. — Благодарю, Великий Предок. — Ответил я и протянул руку. Оладьи не были такими же тяжелыми, как и посуда, но они были настолько сухими, словно я вместо выпечки взял в руки кусок песчаника. Я с усилием откусил маленький кусочек и начал его тщательно прожевывать. У меня было ощущение, что на моих зубах скрепит песок, а не тесто. — Хороша ли выпечка моя, юный рыкарь?" Все не то, чем кажется" — слова старого шамана просто барабанным маршем застучали в моей голове. — Хороша, Великий Предок. — Кивнул я. — Добрый ли чай ты испил, юный рыкарь? — Добрый, Великий Предок. — Красив ли мой дворец, юный рыкарь? — Красота его не соизмерима, Великий Предок. Матушка Ульгень весело рассмеялась. Смеялась она красиво и долго. — Молодец, юный Матвей. Ты усвоил уроки старого шамана, по крайней мере, часть из них. — Отсмеявшись, ответила она на мой вопросительный взгляд и вновь щелкнула пальцами. И мир вокруг преобразился. Пропала пещера, пропал невзрачный каменный столик и глиняная посуда. Теперь мы сидели в богатом украшенном самоцветами зале за длинным столом. Во главе стола сидела Матушка Ульгень на троне с высокой спинкой, изготовленном из малахита. Длинный стол из черного дерева был инкрустирован тонкими серебряными нитями, которые образовывали сложный