Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген Страница 17

– По-моему, она убивает мой рак.

Большинству людей война принесла не чудесное исцеление, а беспрестанное давление, уродующее их, не ослабевающее ни на миг и ведущее к непредсказуемым последствиям. Под гнетом этой ноши одни отупели, опустившись до уровня животных, а другие ожесточились, став не менее жуткими и непримиримыми, чем машины, против которых они сражались.

Но мне довелось коснуться нескольких редчайших человеческих разумов, истинных бриллиантов жизни, которые не испугались труднейших испытаний и достигли высочайших вершин человечности.

Каменная Россыпь

Земной космопорт Гоби был, пожалуй, крупнейшим во всех уголках Галактики, заселенных выходцами из Солнечной системы и их потомками; во всяком случае, так считал Митчелл Спейн, за двадцать четыре года своей жизни перевидавший большинство этих портов.

Но сейчас, глядя вниз из спускавшегося челнока, он видел лишь ничтожную часть многомильной посадочной площадки. Безбрежная ликующая толпа, пришедшая лишь для того, чтобы радушно поприветствовать прибывших, снесла полицейские кордоны и хлынула на поле: вопреки собственным намерениям, люди превратились в помеху. Орбитальным челнокам, что спускались вертикально, один за одним, пришлось задержаться, отыскивая место для приземления.

Но в данный момент Митчелла Спейна, стиснутого среди тысячи других добровольцев в нижнем челноке, меньше всего волновали трудности с посадкой. В битком набитый отсек, игравший некогда роль роскошной смотровой площадки, только что вошел сам Иоганн Карлсен, и у Митча впервые появился шанс хорошенько разглядеть только что назначенного главнокомандующего силами обороны Солнца, хотя Митч летел вместе с ним на флагманском корабле все время, от самого Эстила.

Карлсен оказался не старше самого Митча и ничуть не выше его ростом; на первый взгляд он даже выглядел удивительно низким. Он стал правителем планеты Эстил благодаря влиянию своего сводного брата, могущественного Фелипе Ногары, главы Эстильской империи, но затем удержался благодаря собственным дарованиям.

– Поле вряд ли освободится до конца дня, – сказал Карлсен землянину с ледяным взглядом, только что поднявшемуся на борт челнока с флаера. – Давайте-ка откроем иллюминаторы, я хочу оглядеться.

Стекло и металл скользнули со своих мест, перегруппировались, и закрытые иллюминаторы превратились в балкончики, открытые воздуху Земли, ароматам живой планеты, а заодно реву толпы, скандировавшей в паре сотен футов внизу:

– Карлсен! Карлсен!

Как только главнокомандующий ступил на балкон, чтобы самому поискать место для посадки, сгрудившиеся в отсеке мужчины непроизвольно подались в ту же сторону, как бы намереваясь следовать за ним. Здесь собрались по большей части добровольцы с Эстила, разбавленные авантюристами вроде Митчелла Спейна, марсианского путешественника, вступившего на Эстиле в ряды волонтеров ради щедрого жалованья.

– Не напирай, чужестранец, – буркнул высокий человек, стоявший перед Митчем. Обернувшись, он поглядел на него сверху вниз.

– Я откликаюсь на имя Митчелл Спейн, – отрезал Митч, придав голосу чуть больше хрипотцы, чем обычно. – По-моему, я тут такой же чужестранец, как и ты.

Высокий, судя по одежде и акценту, прилетел с Венеры. Эта планета подверглась терраформированию меньше века назад, и ее жители, упивавшиеся новым для себя ощущением независимости и полновластия, были горделивыми и обидчивыми. Вполне естественно, что венерианину стало не по себе на корабле, полном уроженцев планеты, которой правил брат Фелипе Ногары.

– Спейн? Похоже, имя марсианское, – смягчился венерианин, свысока уставившись на Митча.

Марсиане не славятся терпением и умением сносить оскорбления. Еще через секунду высокий, похоже, устал от поединка взглядов и отвернулся.

Землянин с холодными глазами разговаривал по интеркому – видимо, с капитаном корабля.

– Пересеките весь город, затем шоссе Хосуту и садитесь там.

– Велите ему идти со скоростью не более десяти километров в час, – сказал вернувшийся внутрь Карлсен. – Люди хотят видеть меня.

То была сухая констатация: люди потратили массу сил, чтобы увидать Иоганна Карлсена, и не выйти к ним было бы просто неучтиво.

Митч увидел лицо Карлсена, затем затылок и поднятые в приветствии сильные руки: главнокомандующий снова вышел на балкончик. Толпа взревела вдвое громче.

«Неужто ты чувствуешь только это, Карлсен, – желание выказать учтивость? О нет, друг мой, ты лукавишь. Такой гром оваций затронет за живое любого. Он может побудить человека воспрять духом, может вселить в него отвращение или страх, хотя и звучит дружелюбно. Вы достойно носите маску благородной куртуазности, главнокомандующий.

Каково оно – быть Иоганном Карлсеном, пришедшим спасти мир, если всем поистине великим и могущественным людям, похоже, наплевать на него? Да притом заполучить в жены знаменитую красавицу, когда битва будет выиграна?

А что поделывает братец Фелипе? Несомненно, замышляет подмять под себя экономику еще одной планеты».

Небольшая толпа в челноке снова переместилась, высокий венерианин, заслонявший вид, отступил в сторону, и Митч увидел порт через плечо Карлсена. Затертый литературный штамп «море лиц» воплотился в жизнь. Как же это описать… Митч знал, что когда-нибудь запечатлеет все это на бумаге. Если только грядущая битва с нежитью не положит раз и навсегда конец всем человеческим глупостям, жалованья волонтера хватит, чтобы на какое-то время целиком отдаться литературному творчеству.

Впереди показались башни цвета слоновой кости, что высились по ту сторону окаймлявших Улан-Батор пригородных дорог и сверкающих полей солнечных панелей; затем – шоссе. На флаерах, роем устремившихся из города, чтобы радостно приветствовать их, развевались многоцветные знамена. Полицейские аппараты образовали заградительное кольцо вокруг космического корабля, хотя единственную угрозу ему мог представлять разве что избыток энтузиазма.

Со стороны города приближался еще один, особый флаер. Полицейские вежливо причалили к нему на своей машине и тут же с почтением отошли. Вытянув шею, Митч разглядел кармпанские эмблемы. Вероятно, кармпанский посол в Солнечной системе, собственной персоной. Орбитальный челнок, и без того едва тащившийся, застыл на месте.

Поговаривали, что кармпане и сами смахивают на машины, но они стали могучими союзниками земной расы в войне против врагов всего живого. Медлительные и угловатые, они были наделены даром провидения; и хотя они были до смешного не способны применить к врагу силу, косвенная помощь от них оказалась просто неоценимой.

Как только посол встал в открытом экипаже, огромная толпа почти затихла. От головы и туловища посла шли хитросплетения проводов и волоконных кабелей, связывавших его с кармпанскими животными и окружающей аппаратурой.

Сразу же осознав значение этой сети, толпа испустила единодушный вздох. В челноке образовалась давка – все начали пробираться вперед, чтобы лучше видеть. Землянин с холодным взглядом поспешно прошептал что-то в микрофон.

– Прорицание! – произнес хриплый голос над ухом у Митча.

– …Вероятностей! – внезапно разнесся усиленный голос посла, будто подхватившего мысль на полуфразе. Кармпанские Пророки Вероятностей были наполовину мистиками, наполовину бесстрастными математиками. Советники Карлсена то ли знали, то ли догадались, что