Следующий шаг - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 16

Тогда он сделал то, на что не решался ни один из военачальников за всё время этой войны. Его пальцы, как когтистые ножи, разорвали собственную грудь, вырывая из неё странный, пульсирующий сгусток тьмы – сплетение из костей и чёрных жил, обмотанных рунами, которые болезненно ползали, словно живые. От соприкосновения с воздухом артефакт испустил визг, будто в него заперли тысячи умирающих.

– Пусть сама Бездна сожрёт их всех… – Прохрипел он, сжимая реликт обеими руками.

По площади, и так уже расколотой ударами, пошёл глубокий гул, пробирающий до костей. Земля задрожала, и из-под неё начали пробиваться чёрные, как закопчённое железо, колонны, на которых вспыхивали незнакомые символы. В воздух поднялся тяжёлый запах серы, смешанный с железом свежей крови.

Тьма закрутилась в гигантскую воронку, и из неё начала медленно проступать тварь, которую, казалось, не смог бы выдержать сам этот мир. Огромная, лишённая чёткой формы, она состояла из мириад извивающихся рук, глаз и пастей, каждый вздох которых искажался хрипом и шёпотом. На неё не могли смотреть даже демоны – их лица исказились от первобытного ужаса.

Андрей мгновенно ощутил, что пространство вокруг этой аномалии буквально проваливается. Законы этого мира под подобной силой гнулись, как мягкий металл. Маги в его отряде вскрикнули, чувствуя, как их защитные плетения тают, будто их обдали кипятком.

Это было запрещённое оружие Бездны – ритуал, который даже демоны использовали лишь в безвыходной ситуации. И сейчас, в сердце города, он грозил поглотить всё живое, превращая улицы в сплошную зону извращённой материи, где смерть – не конец, а лишь начало мучений.

Тварь Бездны, влекомая собственной жаждой разрывать всё живое, словно раздвинула пространство и в один миг оказалась перед Андреем. Из десятков пастей сорвался глухой рёв, вибрирующий так, что камень под ногами пошёл паутиной трещин. Десятки рук, усеянных когтями, рванули к нему одновременно, и даже воздух вокруг затрещал, сжимаясь от давления.

Но парень не отступил. Его глаза зажглись холодным, почти металлическим светом – и тварь ощутила, что перед ней не просто добыча. Это был хищник, стоящий на несколько ступеней выше в самой иерархии силы. В одно мгновение он оказался внутри её тела. Пространство будто смазалось, и в следующий миг его ладонь, светящаяся ослепительно-белым светом, прошла сквозь хаотичную массу плоти и костей. Потом раздался сухой хлопок – и вся эта безликая тьма выгнулась в агонии, как бы не веря, что её оборвали так быстро.

Андрей с силой вырвал из чёрной массы огромное, пульсирующее ядро – словно обожжённый уголь, в котором жили десятки крошечных, кричащих лиц. Ещё миг – и его пальцы сомкнулись. Ядро треснуло, как яйцо, и выдохнуло всю заключённую в нём мерзкую энергию в небытие.

После чего вся эта жуткая тварь просто рассыпалась в чёрный прах, оседающий на камни. Ритуал демонического командира обернулся ничем – в буквальном смысле за один удар.

И тут над полем боя раскатился рёв, от которого у демонов внутри сжалось всё. Высоко над улицами, среди разорванных туч, показалась титаническая фигура Небесного дракона. Его чешуя горела светом тысячи молний, а крылья, взмахнув, обрушили на армию демонов поток небесного пламени.

Огненная волна прошла, как серп по густой траве. Линия наступающих демонов просто исчезла – остался лишь дым и обугленные силуэты, ещё секунду назад бывшие живыми.

Князья демонов, наблюдавшие это издалека, ощутили то, чего не чувствовали уже века – панику. Их расчёт рухнул. Они ожидали долгой, изматывающей схватки, но перед ними стоял враг, сила которого выходила за рамки любых прогнозов. И этот враг действовал не один – его сопровождала древняя, небесная сущность, способная в одиночку уничтожить целую армию.

На площади, уже изуродованной их предыдущими обменами ударами, запах крови и озона смешивался с гарью от горящих зданий. Со’Рхал отдавал резкие, обрывистые приказы, но в его голосе слышалась надломленная нотка – он больше не управлял боем, а пытался удержать рушащуюся ситуацию. Его младший брат, великан Со’Юн, рванулся вперёд, и что-то в его ауре хищно разрослось, потемнело, налилось свинцовым гулом.

Кровавое безумие берсерка обрушилось на него, как шторм. Его мышцы налились каменной твердью, глаза окрасились густым кармином, а дыхание стало похоже на рев вулкана. Его тело пылало силой, и в следующую секунду он уже достиг ярости уровня Доу Ван, и фактически каждое его движение стало опасным не только для противников, но и для своих.

В руках демона было не оружие в привычном смысле, а уродливая, чудовищная плита из тёмного металла, в жилах которой текли багровые трещины, словно раскалённая магма искала выход наружу. При каждом взмахе этот кусок адского металла взрывал воздух, оставляя за собой клубы черно-красного жара. Со’Юн бросился на Андрея, ломая камень под ногами, подминая под себя обломки, не замечая боли и ран.

Но Андрей даже не сделал шага назад. Его руки сомкнулись на древнем, сияющем копье Святого, и в тот же миг пространство вокруг них сжалось в острие концентрации. Когда клинок-гигант рухнул сверху, Андрей просто шагнул в сторону, вплетая своё движение в идеально рассчитанный выпад.

Острие копья прорезало воздух без малейшего сопротивления, пробив один за другим все слои защитных чар, демонических уплотнений и даже пласты искажённой силы берсерка. Оно вошло в сердце Со’Юна так, будто там не было ничего, кроме пустоты, и вырвалось с другой стороны.

Ударная волна от контакта отбросила гиганта назад, его чудовищный клинок выпал из рук, а само тело глухо ударилось о расколотые плиты площади – прямо под ноги Со’Рхала. Старший князь демонов на миг замер, глядя на упавшего брата, и впервые за всё сражение в его глазах промелькнула не ярость, а настоящий страх. Он замер всего на миг, глядя, как тело его младшего брата, ещё недавно переполненное яростью и силой, безвольно оседает на потрескавшуюся плиту площади.

Миг – и в его глазах дрогнула тень ужаса. Но страх не стал для него тормозом. Он вспыхнул, как сухая трава от искры, и превратился в нечто иное – в безудержную, жгучую, почти безумную ярость, сжигающую остатки хладнокровия.

Грудь Со’Рхала вздымалась тяжёлыми рывками, каждая кость под чёрной, поблескивающей в боевом свете кожей словно наливалась ядовитой силой. Тёмные символы на его теле вспыхнули мертвенным багровым светом, линии изломались, будто ожили, а сама аура стала плотной, вязкой, как расплавленный металл. Воздух вокруг него задрожал, а мост из трещин, уже прорезающий площадь, разломился глубже, будто от одной лишь тяжести его силы.

Он