Затерянный мир - Валерий Увалов Страница 12

леса, видел лишь невзрачные тени, но на всякий случай придвинул поближе двадцатиразрядный пистолет, добытый из аварийного набора. Это был уже не первый случай, когда довольно близко подбиралось какое-то животное, и мне хотелось верить, что костер его отпугивает, потому что защитить себя сейчас я был не в состоянии.

Все это крайне любопытно, но мне было не до этого, так как, несмотря на разгорающееся пламя, меня бил озноб, и, подбросив еще одну ветку, я поежился и плотнее укутался согревающим одеялом из того же набора.

Свою спасательную операцию имени меня я начал с осмотра того, что осталось от капсулы, и сразу же обнаружил несгораемый кофр с аварийным набором. Все полезное, на что я надеялся, в частности на более мощный передатчик, сгорело или было повреждено взрывом. Но сама капсула вырвалась из плена молодого дерева и рухнула на землю. Тем самым, можно сказать, спасла мне жизнь, так как в этот момент аварийный кофр и вылетел через люк наружу. В нем я и нашел оружие, одеяло, сухпаек на десять дней, автоматическую аптечку, нож, фонарик, небольшую радиостанцию и еще всякого по мелочи.

Немного прошелся вокруг в поисках еще чего-нибудь полезного и заметил, как начало темнеть. А еще накатывала какая-то неимоверная усталость, поэтому я быстро закруглился с поисками. С убежищем сразу не вышло, и я решил заночевать прямо здесь, в метрах тридцати от места посадки, вот и озаботился костром. Хорошо, что веток под ногами валялось с избытком, так как вскоре у меня начался отходняк от коктейлей, и бродить в поисках древесного топлива я точно не смог бы.

Последствия приема коктейлей сопровождались болью в мышцах, тошнотой, головокружением, а еще озноб, от которого я дрожал, как мокрый щенок, постукивая зубами. Поэтому я ничего не хотел, кроме как согреться и поспать. И если с первым кое-как справлялся, то вот со вторым без вариантов. Я практически наяву видел, как какой-нибудь жуткий зверь подкрадывается и перегрызает мне спящему горло. Стоило об этом подумать, как меня передернуло, и я потер рукой шею.

Надо же, как иногда судьба подкидывает сюрпризы, — подняться с Земли в космос, прожить пять лет на Луне, преодолеть сотни световых лет, чтобы в итоге быть загрызенным какой-то жуткой тварью… Неожиданно краем глаза заметил вспышку в небе и, снова посмотрев вверх, наблюдал, как очередной огненный болид устремился к поверхности. Провожая его взглядом, размышлял, что, по крайней мере, я еще жив, в отличие от тех, кто остался там, в космосе, навсегда или упал на планету вместе с обломком. И какого черта Ишан Кхану приспичило сближаться с этой дурацкой планетой?!

В сердцах пнул торчащую из костра ветку, подняв очередной сноп искр, и тут же пожалел об этом. Ногу свело судорогой, и прострелило такой болью, что я зажмурил глаза и натурально завыл. Следующие пять минут я раскачивался взад-вперед, баюкая очаг боли, а когда, наконец, открыл глаза, то с трудом удержался, чтобы не заорать и не сорваться с места.

По другую сторону неподвижно сидело существо, и в его глазах-бусинках отражались языки пламени, но я не сомневался, что оно смотрит прямо на меня. Внешний вид моего гостя вызывал двоякое чувство: с одной стороны, мне незнаком такой зверек и чего от него ждать — непонятно, а с другой — я никогда еще не видел существа милее этого.

Весь зверек был покрыт пухом, другой ассоциации с его шерсткой я не подобрал. И даже при таком свете этот пух был белоснежным. Очень короткое тельце, сантиметров десять, из которого торчали такие же короткие четыре лапки. Хвоста, скорее всего, нет, или он очень короткий и прячется под шерсткой. Но большее изумление вызывала голова.

Наверное, у этого зверька была длинная шея, так как глаза находились на высоте сантиметров тридцати. И не видно было ни ушей, ни рта, только два глаза и такой же круглый кончик носа, окруженные длинной, равномерно торчащей во все стороны шерстью. Причем этот пушистый шарик был в несколько раз больше остальной части зверька — такой себе одуванчик на коротких ножках.

Мы играли в гляделки минуты две-три. Зверек больше был похож на плюшевую игрушку и казался безобидным, а еще невольно вызывал улыбку. Почему-то я был уверен, что на ощупь он такой же плюшевый, как и на вид, и мне так захотелось к нему прикоснуться, что я даже забыл о своей ломке.

— Пушок, — позвал я своего гостя, — хочешь есть? — И протянул ему кусочек сухпая.

Но пушок не спешил принимать лакомство от кого попало, наоборот, он, видимо, воспринял мой жест как опасность, и по краям его пушистой головы начали бегать электрические разряды. Я, конечно, знал, что на Земле были животные, которые использовали электричество как оружие для самозащиты, но это в воде, а чтобы вот так, на открытом воздухе, да еще и с визуальным сопровождением, — не припомню.

Я отдернул руку и, немного поразмыслив, демонстративно откусил кусочек сухпая и снова протянул его зверьку.

— Видишь, это съедобно, — вновь предложил я лакомство, но Пушок не реагировал. — Ну как хочешь, — пожал я плечами и положил кусочек сухпая на землю.

Отвернувшись в сторону, я обнял свои колени и, положив на них голову, прикрыл глаза. Через минуту я услышал тихое чавканье и под мерное урчание быстро погрузился в сон. Последнее, о чем я подумал, прежде чем окончательно отключиться, что обязательно выберусь с этой планеты, но однозначно захочу вернуться сюда еще раз.

* * *

Я был за столом в столовой своего училища на Луне, а напротив сидел Юра, техник с буксира. Волосы на его бороде и голове стояли ровными спицами в разные стороны, и он, как мороженое, облизывал брикет сухпая. И делал он это с таким удовольствием, что я почувствовал, как у меня заурчал живот. Юра вдруг прервался и пристально на меня посмотрел.

— Пора, Дима, пора, — сказал он и снова лизнул брикет, после чего отставил его на вытянутой руке и рассмотрел со всех сторон. — Мало, принеси еще, — добавил техник и лопнул словно мыльный пузырь.

Я резко сел и спросонья стал озираться по сторонам, не понимая, где я, а когда вспомнил вчерашний день, то почувствовал, как холодок пробежал по спине. Как я ни старался, но все же уснул на потеху хищникам. Я машинально ощупал себя и с выдохом облегчения сказал:

— Цел!