Инженерный Парадокс 5 - Олег Сапфир Страница 11

И поймал: бочонок ещё выцеливал под обстрелом пулемётов тараном катер. От пуль его слегка покачивало… Ну и задержка стала его концом — я всё-таки попал, и термитная ракета засияла маленьким солнцем на обшивке. Взрыва не произошло: движитель этого «чуда техники» не взрывался. Ну а ракеты, похоже, бочонок уже потратил.

Ну и под радостные вопли, с облаком пара, рухнул в воду в пятке метров от корабля.

— Полный ход… — начал было отдавать распоряжение капитан.

— Стоять! — рявкнул я, подойдя к борту, и напоказ маньячно вглядываясь в покачивающийся на волнах бочонок, медленно тонущий.

— Зачем?!!

— Желаю полюбоваться его агонией. Ха-ха-ха, — постарался воспроизвести я психопатический смех. — И не советую мне мешать!

Через пять минут бочонок затонул, а катер продолжил путь. Взгляды, искоса бросаемые на меня, должны бы были раздражать. Но на деле — радовали. Всё шло по плану, и доклады начальству будут такими, что от меня САМИ захотят избавиться.

И капитан, бросающий на меня опасливые взгляды, но бодро строчащий что-то текстом, меня только радовал. Ябедничал, само собой, на психованного меня… Вот только дело в том, что я был очень аккуратен в формулировках. Тон, громкость, выражение… Но вот в измене или нарушении Устава меня… не обвинить. Даже если кто-то сподобится. Да и записи моих слов есть, если у кого-то разыграется излишне буйное воображение.

Доплыли до пристани, где нас встречал ротмистр. И десяток спецназа, в тяжёлой боевой броне, знаками «военной жандармерии». Ну-ну, с широкой улыбкой, вместе со всеми, спустился я на пристань.

— Задание выполнено, ротмистр! — рявкнул я с улыбкой в толстую физиономию, отчего задёргался как сам толстяк, так и жандармы.

— Это… хорошо, Мехов. Только… почему задержался катер⁈

— Я попросил капитана дать мне полюбоваться тем, как мучительно тонет враг, — сиял улыбкой я.

— Это… «попросил»⁈

— Ага!

— А… зачем?

— Мне это доставляет удовольствие, ротмистр! Мучения, запах раскалённого металла… Маленькая слабость. Вполне позволительная, не находите?

— Н-нахожу. Ожидаю ваш рапорт по заданию, Мехов. И ваши, господа, — выдал ротмистр и свалил.

А я с хоругвью направился в наше расположение. И Скоробогатов по дороге спросил:

— Зачем, граф?

— Может, мне это надо, барон, — ухмыльнулся я. — А может, я и вправду — бешеный маньяк, просто маскируюсь.

В ответ на это Скоробогатов отшёл, недоверчиво покачивая головой. Впрочем, его сомнения мне не смогут повредить: принимающие решения будут ориентироваться на записи, доклад ротмистра…

Добрались до нашей казармы, я народ распустил. И даже похвалил: будем честны, мне они не мешали, даже помогли.

— А я пойду писать рапорты, — довольно потёр я руки.

— Вроде же рапорт?

— Ротмистр и без моего рапорта узнает много нового. Впрочем, напишу. Но главное — ваш сослуживец, — оскалился я.

— Этот, потеряшка-Мечников?

— Он самый, господа. У нас сегодня была важнейшая боевая операция. Подвиг, не побоюсь этого слова. И где боец хоругви, на которого мы все уповали⁈

С этими словами я и вправду направился строчить рапорты. И, если начистоту, получал… ну возможно — несколько мелочное, но всё же удовольствие, расписывая отсутствие папаши. Честно говоря, даже появилось желание не прибить, а заставить Мечниковых… Впрочем, это не только мелочно, остановил я сам себя. Это банально — нерационально, и в перспективе — опасно.

Пока я тут, похоже, пристукнуть папашу я не смогу. И времени немного, и искать его надо, а главное — я сам оказываюсь под пристальным вниманием. Ненужный риск, так что вариант законопатить папашу на каторгу за дезертирство — мне скорее нравится. Но потом тратить силы и время на Мечниковых… Нет, мне явно будет не до того.

И вот, пишу я рапорты, как ко мне стук. И на пороге — посыльный, армейский, всё по форме.

— Господин Хорунжий, есаул Митин посылает вам запрос, — отрапортовал он.

— Давай, посмотрю, — хмыкнул я.

Вот не слышал ни про каких «Митиных», впрочем, сейчас видно будет, вскрывая конверт, рассуждал я. А вообще, в Дворянском Ополчении довольно забавно с субординацией. Подозреваю — дань традициям. Система «вассал моего вассала — не мой вассал» в действии. То есть, я вот, например, хорунжий. У меня дюжина бойцов.

Но на мой приказ любой боец другой хоругви может меня послать. Так же и я с «есаулами». Теоретически — звание выше моего. А на практике — не наплевать мне только на непосредственно назначенного ротмистром начальника. Вот ротмистр — да, начальник в чисто армейском смысле. Ну и выходит, что я могу, не нарушая Устава, посылать в жопу… Да в общем-то, любого. Даже подальше могу.

Тут уже возникает вопрос дуэлей, но никак не субординации и устава.

Под эти мысли открыл послание… и фыркнул.

— Мне велено дождаться бумаги от вас, господин хорунжий, — заметил посыльный.

— Долго тебе ждать придётся, — хмыкнул я. — Но ответ будет.

Размашисто, большими буквами, поверх послания, написал:

Хрен вам, есаул, а не этот дезертир! Пусть служит!

Граф М. Мехов, хорунжий

Ну и протянул бумажку посланнику. Тот щёлкнул каблуками и утопал. Ну а послание содержало… запрос о переводе барона А. Мачникова в одну из подчинённых есаулу хоругвей. Да щаззз! Я за эту «свадьбу» из папаши все жилы потяну. А если повезёт — так и на каторгу отправлю… Хотя вряд ли. По моим оценкам мне в Де-Кастри осталось дней пять.

Причём, если повезёт — то без боёв. Хоть подумаю спокойно, распланирую. Хотя бы в схемах прикину некоторые детали космолёта… Впрочем, вряд ли мне выпадет такое счастье. Но на сроки это не повлияет — если через три дня не начнут процедуру демобилизации (так уж и быть, наград требовать не буду), то я начну процедуру «плюрализации».

Ну и, с вероятностью девяносто девять процентов, из Новгорода местным затейникам придёт такой нагоняй, что как бы мне от пинков, которыми меня будут выставлять с базы, не пришлось уворачиваться.

* * *

Закрытый аристократический клуб «Сад отдохновения», Владивосток, Алексей Мечников

Алексей сидел напротив привлекательной девицы и… говорил. Просто говорил, рассказывал про жизнь, про свои заботы и беды. Девица же поддакивала, сочувственно кивала. Происходило это в небольшой комнатке со столом с закусками, которое никто не принял бы за альков.

Впрочем, таковым это помещение и не являлось. Это было именно место для