В Дикой земле - Илья Олегович Крымов Страница 11

Часть 1, фрагмент 3

В следующий миг волшебник обнаружил себя внутри комнаты, все поверхности в которой были отделаны зеленовато-голубым камнем. Она имела прямоугольную форму и две из её стен пропускали сквозь большие окна свет. Выглянув наружу, серый маг обнаружил, что находится на приличной высоте, где-то на верхних ярусах города.

Вид Корса сверху ещё больше убедил его, что первое впечатление было верно. Часть построек, там, внизу, не имела крыш, некоторых стен; бросались в глаза обрывавшиеся вдруг колоннады. Асимметрия общего архитектурного ансамбля при неестественной симметрии материалов строительства, — камень, из которого состоял Корс, был Тобиусу неизвестен, но поверхности его блестели на солнце словно полированные.

Вдосталь насмотревшись, он материализовал синее перо и начал зарисовку, проведя за этим, а также за внесением новых записей в книгу заклинаний несколько часов. Благотворное занятие сие было прервано внесённой в помещение трапезой для гостя.

Осмотрев предложенные яства, Тобиус стал подозревать, что местные хозяева не то чтобы привыкли принимать гостей. На эту мысль наводила целая сырая рыбина, только что выловленная из озера, волокна свежих водорослей, нераспустившиеся бутоны кувшинки и вырезанная из дерева миска, полная живых пресноводных креветок.

— А ведь они совершенно не ждали человека.

Лаухальганда, катавшийся вдоль стен, остановился.

— Ф-ф-фря!

— Верно, ни спального, ни отхожего мест, ни понимания, что при таком сквозняке можно помереть. Ты голоден?

Отложив книгу, волшебник скормил своему компаньону бутоны кувшинок и большую часть креветок. Туда же отправилась рыбья голова и все потроха, после чего половина самой рыбины была положена под плащ, расстеленный поодаль. Остатки продуктов он подвесил в воздухе и продержал во пламени до полной готовности.

Ковыряясь в зубах рыбьей костью и лёжа на мимике, который стал толще и мягче словно перина, волшебник думал, прикидывал, вычислял.

Пока ему везло. То есть дико везло. Даже притом, что Дар выручал, везение играло немалую роль. Один раз он чуть не погиб самой страшной и мучительной смертью какая может постичь мага. Не будь рядом Лаухальганды… После той злосчастной ночи он больше не слышал Шепчущего, но спал всё равно тревожно, часто просыпался напряжённым как тетива тугого лука и готовым утопить всё вокруг в огне или морозе. Ужас и боль остались с ним, а все попытки вернуть утраченные воспоминания не дали результатов. Впрочем, так ведь не со всеми снами происходило.

Например, Тобиус прекрасно, в мельчайших деталях помнил сон, посвящённый Джассару Ансафарусу. Он был уверен, что под воздействием яда с дротиков этих поганых мелких гадёнышей, что жили на болотах близ течения Ильмы, увидел Мага Магов. При этом, правда, серый волшебник не стал бы утверждать, что то не был плод его воображения.

Вещий сон или просто вынырнувшие из подсознания грёзы? Впервые он услышал о «панцирниках» от хозяина синей долины, затем столкнулся с тестудином, точно узнал о существовании города в Дикой земле и почти сразу после того он оказался нашпигован ядовитыми костяными иглами. Хватило бы столь малого промежутка времени, чтобы в подсознании родился подобный сценарий? Или же каким-то образом была образована ментальная нить, протянувшаяся сквозь тысячелетия? Ответ был прост: неизвестно! Что? Зачем? Почему? И как? Что вообще невозможно для волшебников?

В любом разе, он здесь, в гостях у небольшой цивилизации, полностью закрытой от мира. У них есть тайны, есть что-то, благодаря чему они выживали на протяжении эпох. Возможно, если он узнает эту тайну, магистерский ранг приблизится ещё на шаг-другой. Настоящий маг своего шанса не упустит!

Тобиус обождал до следующего дня, чтобы не сразу третировать хозяев бунтарским поведением, и, разделавшись с утренней порцией сырой рыбёшки, рискнул выглянуть наружу.

Дверей, как и стёкол в его новой обители не предусмотрели, а осень, кстати, вдруг решила вспомнить, что ей положено быть холодной и промозглой. Бархатная пора закончилась.

Тобиус выглянул из помещения и не обнаружил там никого. Он вышел, сделал пару шагов, затем ещё пару, и дальше пошёл увереннее. Мимик остался позади вместе с сумкой, жезлом и книгой заклинаний, но Лаухальганда катился рядом.

Запустение. Серый маг шагал по пустым помещениям, в которых даже мусора не было. Из зелёно-голубой породы состояли стены и полы с потолками. Как такая тяжесть держалась, на каких перекрытиях, — оставалось инженерной загадкой. В большинстве мест поверхности были совершенно гладкими, прохладными, но наблюдались участки, покрытые искусственно нанесёнными повреждениями. В тех местах кто-то сильно постарался, чтобы искорёжить материал до неузнаваемости, а при соприкосновении с ним ощущалось…

— Ахог меня подери, это же маринит!

— Мря?

— Редкая порода, на суше практически не встречается. Только в глубине морей, в самой глубине, на дне.

— Мур-р-р-р?

— В старых книгах написано, что из этого камня строили себе дома обитатели моря, древнейшие народы, которых мы огульно прозываем русалками. Как пироманты любят аловит, так гидроманты почитают маринит, он хранит энергию моря и отдаёт её вечно, подпитывая и усиливая их.

Во многих помещениях потолки и полы сквозили провалами, а порой волшебник оказывался посреди больших пустых пространств, где не было ничего кроме мощных колонн, поддерживавших свод. За очередным поворотом, за очередным пустым проёмом неоднократно оказывался обрыв, пустота на большой высоте с видом на озеро и леса. Тут и там на стенах появлялись изъязвлённые участки. Вскоре он обнаружил особенно большой провал, а на нижнем ярусе оказалась ещё одна дыра, и ниже тоже. Похоже что-то огромное проломило множество этажей, рухнув сверху.

Тяжёлые шаркающие шаги стали слышны издали, но Тобиус не спешил возвращаться в свою промозглую обитель. Он спокойно дождался, когда покажется огромный тестудин, частично закованный в стальные латы и плоский шлем. В руке воин сжимал древко короткого копья с наконечником массивным и широким, таким, что можно было как пронзить, так и разрубить человека пополам без малейшей трудности.

— Ну здравствуй, чуткий страж. Я потревожил тебя?

Воин навис и недовольно загудел, раздувая морщинистое горло. Лаухальганда раскрыл пасть в широченной улыбке и стал издавать протяжное мурчание, подстраиваясь под тональность пресмыкающегося. Тестудина этот жест, казалось, смутил.

— Вот мне интересно, из какого металла вы делаете себе броню? Не вижу ни единого окисла. Легирование? И где берёте руду?

Прервавшийся было гул возобновился