Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген Страница 10

Как только он вернулся к зложилам, мужчина Хемфилл тут же начал, рявкая, задавать вопросы и грозить наказанием, так что сбитый с толку Доброжил даже чуточку напугался. Но согласился помочь, постаравшись ни словом не выдать замыслы корабля. Мария держалась еще сердечнее, чем прежде. Доброжил касался ее при всяком удобном случае.

Хемфилл потребовал указать дорогу к стратегическому ядру. Бывавший там неоднократно Доброжил тотчас же согласился: туда, мол, ведет скоростной лифт, делающий пятидесятимильное путешествие совсем легким.

– Что-то ты ни с того ни с сего вдруг проникся чертовским энтузиазмом, – помолчав, заявил Хемфилл и повернулся к Марии. – Я ему не доверяю.

Этот зложил думает, что он, Доброжил, обманывает его! Доброжил рассердился; машины никогда не лгут, и ни один достойнопослушный доброжил не может лгать.

Хемфилл принялся расхаживать туда-сюда и в конце концов спросил:

– А можно ли подобраться к этому стратегическому ядру так, чтобы корабль нас не обнаружил?

– Полагаю, такой путь есть, – поразмыслив, ответил Доброжил. – Нам придется захватить запасные баллоны воздуха и пройти много миль через вакуум.

Корабль велел помогать Хемфиллу – значит надо помогать во всем. Доброжил лишь надеялся, что собственными глазами увидит, как этого зложила наконец демонтируют.

Вероятно, эта битва разыгралась еще в те времена, когда люди на Земле с копьями охотились на мамонтов. Столкнувшись с ужасающим противником, берсеркер получил жуткую колотую рану – кратер диаметром в пару миль и глубиной в пятьдесят, проделанный серией направленных ядерных взрывов: они пробивали механизмы, ярус за ярусом, броню, слой за слоем, и машину спас только последний рубеж обороны ее неживого сердца. Берсеркер выжил и сокрушил врага, а вслед за тем его ремонтные агрегаты заделали пробоину в наружной обшивке, воспользовавшись дополнительными слоями брони. Он намеревался со временем устранить все повреждения, но в Галактике оказалось чересчур много жизни, притом чрезвычайно упорной и хитроумной. Так или иначе, боевые повреждения накапливались быстрее, чем он мог ремонтировать себя. Чудовищная дыра, ставшая туннелем для конвейера, так и не была залатана.

Увидев пробоину – ту ничтожную ее часть, которую сумел осветить фонарь шлема, – Хемфилл снова пал духом, ощутив страх и ни с чем не сравнимую мизерность своего бытия. Помедлив на краю бездны, он вплыл в нее, одной рукой инстинктивно обняв Марию. Она тоже облачилась в скафандр и последовала за ним, не дожидаясь просьб, не переча ни словом и не проявляя энтузиазма.

Они уже проделали часовой путь от воздушного шлюза, сквозь невесомость и вакуум колоссального корабля. Доброжил исправно вел их через одну, другую, третью секцию, всячески демонстрируя готовность к сотрудничеству. Хемфилл держал наготове и пистолет, и бомбу, а также около двухсот футов шнура, накрученного на левое предплечье.

Но стоило Хемфиллу увидеть оплавленные края циклопического шрама берсеркера и понять, что это такое, как в нем угасла едва затеплившаяся надежда на выживание. Чертова железяка сумела пережить такой удар, хоть он и сильно ослабил ее. И снова бомбочка показалась Хемфиллу жалкой игрушкой.

К ним подплыл Доброжил. Хемфилл уже научил его переговариваться в вакууме, прижимая шлем к шлему собеседника.

– Это громадное повреждение – единственная дорога к стратегическому ядру, которая не проходит мимо сканеров и ремонтных автоматов. Я научу вас ездить на конвейере. Он довезет нас почти до цели.

Конвейер представлял собой комбинацию силовых полей и исполинских движущихся контейнеров. Он располагался на расстоянии сотен ярдов от стен чудовищной раны, вдоль ее оси. Как только силовые поля подхватили людей, невесомость стала еще больше походить на нескончаемое падение; мимо них, подчеркивая скорость движения, в почти непроглядном мраке проносились огромные силуэты контейнеров – кровяных телец, циркулировавших в стальных жилах берсеркера.

Хемфилл летел бок о бок с Марией, держа ее за руку. Различить ее лицо за стеклом шлема было невозможно.

Конвейер являл собой целый новый, безумный мир – миф, сложенный из чудовищ, падений и взлетов. Хемфилл больше не ощущал страха, вновь преисполнившись решимости. «Мне это по плечу, – думал он. – Здесь этот драндулет слеп и беспомощен. Я сделаю это и останусь в живых, если сумею».

Доброжил увлек их прочь с замедлявшегося конвейера, и все трое по инерции доплыли до сферической воронки во внутреннем слое брони: то был след последнего взрыва давнего ракетного удара. От воронки – сферической полости с поперечником футов в сто – по броне во все стороны разбегались трещины. На ее поверхности, обращенной к центру берсеркера, виднелась расщелина шириной с дверь – именно здесь угасла энергия последнего удара.

– Я видел другой конец трещины изнутри, от стратегического ядра, – соприкоснувшись шлемом с Хемфиллом, поведал Доброжил. – Он всего в нескольких ярдах отсюда.

Хемфилл колебался не более секунды, гадая, не послать ли Доброжила первым по извилистому тоннелю. Впрочем, если это была невероятно хитроумная западня, спусковой механизм мог находиться где угодно. Хемфилл прижался шлемом к шлему Марии.

– Держитесь позади него. Лезьте следом и присматривайте за ним.

И он двинулся первым.

Расщелина постепенно сужалась, но у выхода оставалась достаточно широкой, чтобы в нее мог протиснуться человек. Щель вела в следующую полую сферу, тоже обширную, – внутренний храм. В центре сферы помещалась сложная конструкция размером с домик, подвешенная на сплетении амортизаторов, расходившихся во всех направлениях. Стратегическое ядро, без всяких сомнений. От ядра исходило призрачное сияние, напоминавшее лунный свет; силовые поля-переключатели отзывались на хаотичное бурление атомов внутри глыбы изотопа, выбирая, на какую из людских трасс или колоний направить следующий удар и каким он будет.

Душу и грудь Хэмфилла распирало от ненависти, достигшей триумфальной кульминации. Он поплыл вперед, бережно баюкая в руках бомбу и раскручивая навитый на предплечье шнур. Приблизившись к центральному комплексу, он аккуратно привязал свободный конец шнура к детонатору бомбы.

«Я намерен жить, – думал он, – намерен узреть, как окаянная машина издохнет. Прикручу бомбу к центральному блоку, к этой невинной с виду болванке, укроюсь на расстоянии двухсот футов за этими массивными стальными балками и дерну за шнур».

Заняв идеальную позицию для наблюдения за сердцем корабля, Доброжил смотрел, как мужчина Хемфилл натягивает свою веревку. Доброжил испытывал некоторое удовлетворение оттого, что его догадка оказалась верной и к стратегическому ядру действительно можно подобраться по узкой тропке – громадному повреждению. Возвращаться этой дорогой уже не придется. Как только зложил будет схвачен, все смогут вернуться в удобном лифте с воздухом. Этим лифтом Доброжил всегда