Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев Страница 8

послушание в алтаре, затем стал иноком. Но через какое-то время Александр понял, что ему очень не хочется принимать обеты монашества. От монашеской жизни он стал уставать и частенько нарушал устав. В душе царили противоречия. И вот однажды, от обуревавших его мыслей, видя, что ничего другого он в жизни не умеет и не знает, а церковная карьера его не прельщает он и напился до беспамятства, твёрдо решив, что утром уйдёт из монастыря и будь что будет.

Помогло. Хотя и не так, как думал. Оказавшись в новом мире, после того как Элезар пригласил его к себе в семью, Александр воспринял это, как кару, принимаемую со страхом и смирением. Он стал думать о том, какие знания по медицине он может приложить, чтобы быть полезным умирающему священнику. Оказалось, однако, что без интернета и современных аптек, а ещё лучше советов работающих там фармацевтов, он не способен ни на что. Даже состав йода или зелёнки ему были неизвестны. Находилось в памяти что-то про водоросли, но как это применять и главное, к чему? С гигиеной у местных и так был порядок, а парой нововведений, вроде улучшения той же бани, прогресс не двинешь. Его отказ умываться перед едой из общей чаши и умывание в отдельной, вызвал недоумение, но эту его привычку уважили, хотя своим местные не изменили и продолжили мыть руки и сморкаться в одну посудину. Так что личным примером тоже что-то улучшить не получалось. Местные принимали его поведение, но сами делали по-старому. Оставалось только то, что умел лучше всего. Молиться Богу. И неожиданно тем самым он завоевал уважение как больного Петра, так и Элезара и других жителей. Местные, сами не слишком усердные в повседневной жизни христиане, человека, который столь истово беседует с Богом, оценили по своей шкале. Усердная молитва здесь воспринималась как тяжкий труд, каким и была, ведь это очень нелегко молиться несколько часов в день. Не каждый даже попробует, особенно в двадцать первом веке. Местные порой пробовали и, в отличие от современников Александа, не считали это занятие бесполезным, а потому уважали странного, но усердного монаха за его молитвенный подвиг.

Зная английский, латынь, древнегреческий, церковнославянский, Александр быстро нахватался по нескольких сотен слов из германского, саксонского, датского, славянских диалектов и быстро прогрессировал в языках. Изъясняться на сложные темы это не позволяло, но при помощи жестов хватало, чтобы помогать в общественных работах местным, что тоже добавляло ему уважения и даже пошутить, что сближало. В общении же с Элезаром и Петром проблем не было вовсе, так как латынь друг друга они понимали очень хорошо. Когда же он невольно услышал беседу умирающего отца с сыном, ведущуюся именно на этом языке, то решил что Господь послал его в этот мир не просто так. И не в качестве кары. Ни научного, ни другого объяснения, кроме божественного чуда у Александра случившемуся с ним не было. А раз Господь что-то сделал, то как решил инок — это не просто так. Об этом твердило всё его воспитание и церковный опыт. Поэтому он решил, что это тоже служение. Может ему суждено изменить этот мир каким-то образом, может просто помочь юноше исполнить обеты, данные умирающему отцу, но он решил следовать за ним и стараться не пропустить то, что может сделать. Это и стало его целью. И отступать от неё Александр был не намерен.

Так и гоняя мысли по кругу от прошлого к настоящему Александр снова уснул.

Ночью они с Элезаром встали, перекусили, помолились и снова легли, чтобы встать уже окончательно рано поутру до восхода солнца.

В комнату вошёл слуга. Убедившись что гости уже встали, умылись и привели себя в порядок, он передал им приглашение явиться к епископу.

Сигвард принял их в опочивальне, заканчивая с помощью помощников облачение в священнические одежды для службы в соборе. Жестом подозвав их и дав приложиться к руке, он благословил друзей крестным знамением.

— Грамота для путешествия готова. — Сигвард махнул рукой слуге и тот передал Элезару тубус с массивной епископской печатью и небольшой позвякивающий кошель. — Немного денег на ваше путешествие не помешает. В порту я приказал задержать кнарр Ульфрика Рыжего. Он надёжный человек и доставит вас без всякой оплаты в Любек. А теперь идите. Да пошлёт вам Господь спокойного пути.

Оба спутника переглянулись, припомнив вчерашний разговор о своих планах и одновременно подумав, что всё складывается само собой и к лучшему. Поклонились и вышли.

Во дворе их ожидала лошадь и купленные мулы, которые были уже готовы, а поклажа была загружена в телегу слугами епископа. Всё быстро было доставлено на пристань, где им помогли завести животных и пожитки на длинное и широкое одномачтовое судно.

Ульфрик, капитан корабля, смотрел на навязанных ему гостей без всякого удовольствия и даже не ответил на приветствие. Едва они сами запрыгнули на корабль, как тот оттолкнулся от пристани и последовал между двух пирсов в широко разливающееся озеро. Затем парус наполнился ветром, и судно поспешило к выходу в открытое море.

Воспользовавшись тем, что их никто не трогал и ничего от них не требовал, соратники перекусили и стали тихонько переговариваться. Александру, впервые плывшему на парусном судне и которому надо было практиковаться в языке, были интересны названия окружающей обстановки на местных наречиях. Он расспрашивал Элезара про парус, мачту, море и птиц. Некоторое количество небольших крикливых чаек с причудливыми серо-чёрными головами сопровождали судно. Но вскоре птицы отстали, берег пропал из виду, а разговор сам собой утих.

Александр задремал, а когда проснулся, то корабль преодолевал узкий пролив. Инок хотел встать и размяться, но качка была такая, особенно от работы вёсел, которые заменили опавший парус, что он не устоял и плюхнулся на место.

Элезар, который жевал лепёшку, усмехнулся и хлопнул спутника по спине.

— Чтобы ходить по кораблю во время плаванья, нужна сноровка, друг мой. Это тебе не по каменной площади шагать.

Гребцы, слышавшие замечание, весело осклабились, видимо поняв сказанное.

— Я первый раз в море. Не требуй от меня много. Где мы сейчас?

— Проходим рядом с островом Фемерн. Местные называют его Фембре. Обычно корабли идут проливом севернее под парусом, но ветер пропал, и капитан решил, что раз так сложилось, то можно и сократить путь.

— Тут люди, так понимаю, живут. Могут быть проблемы? — спросил Александр, глядя на плохо различимые постройки на берегу.

— Живут здесь люди. Это уже страна славян — Вагрия. Местные построили тут довольно большую крепость. Но к востоку, в